– Что ж, толковые молодые учёные – наше будущее, – тут же провозгласил Игорь Игоревич, старательно впрыскивая некую, условную, теплоту в сырую стынь взгляда и голоса. Но не смог удержаться, чтобы не повторить: – Так что, надо было… м-м-м… Александр Сергеевич, зайти первым, сразу бы, без формализма. Всё порешали бы. Скромность, конечно, украшает…
– Скромность тут ни при чём… – Шишкину удалось второй раз подать голос.
– Так, так… – встрепенулся доцент Кацман. – А что же?
Александр виновато посмотрел на завкафедрой педагогики и психологии:
– Рахмиля Ахметовна, вы уж меня простите великодушно… Вынужден отказаться от вашего предложения… Полагаю, что рано мне ещё в науку. Практического опыта поднабраться надо, а так я не могу… Не созрел пока для аспирантуры.
– Алекса-андр! – обескураженно, с укоризной вымолвила Рахмиля Ахметовна, даже её басок прозвучал как-то смазанно, почти баритонисто.
– Не набивайте себе цену, молодой человек, – буркнул доселе молчавший начальник институтского отдела кадров Н.Н. Морхов (как гласила табличка на дверях его кабинета).
Пятый член Гидры зловещей – фигура таинственная, загадочная для студенческой братии. Со студентами по всяким кадровым поводам общались немногословно-надменные инспекторши-кадровички, сидевшие в соседнем от Морхова кабинете – за высоким и неприступным, как крепостная стена, деревянным барьером. А главного кадрового начальника Шишкин, например, впервые за четыре года лицезрел.
– И где же вы решили этого самого практического опыта поднабраться? Отец обеспокоился?
Н.Н. Морхов сверкнул нержавеющим зубом. Скрипучий голос завершил сходство кадровика с буржуинским шпионом из киноленты про Мальчиша-Кибальчиша.
– У нас в семье это не принято! – показал зубы и Александр. Осведомлённость «буржуинского шпиона» злила. Понятно, что тому по должности положено владеть максимальным объёмом информации как о постоянном, профессорско-преподавательском, так и о переменном, студенческом, составе, но зачем же так…
– Ну а всё-таки, куда лыжи-то навострили? Право имеете…
Последнее было сказано так, что Шишкину тут же стало мучительно стыдно за наличие у него права.
Н.Н. Морхов повернулся к обворожительной, прелестной Эльвире Батистовне Ангорской, умело намакияженной, крашеной в блондинку даме лет сорока из областного отдела народного образования.
– Откуда на Шишкина отношение-заявка имеется?
Дама из облоно, шестая в Гидре, прошуршала разложенными перед ней бумажками и отрицательно покачала головой.
