Все молчали, и тишину в кабинете нарушали лишь мои всхлипывания. Директор Джонсон протянул мне коробку с салфетками. Я отчаялась и уже не надеялась ни на чью поддержку, и тут заговорил мой отец.
– Хорошо, милая. Если ты считаешь, что это плохая идея, я тебе верю.
Я вытерла слезы бумажной салфеткой и в недоумении уставилась на него.
– П-п-правда? – Он был последним человеком в этой комнате, от кого я могла ожидать поддержки.
Отец виновато посмотрел на меня.
– Да, я тебе верю, – а потом обратился к директору и доктору Пэриш: – Это во многом моя вина. Я должен больше прислушиваться к тебе. Если бы я сразу послушал Эллу и отдал ее в обычную школу, многих проблем, вероятно, удалось бы избежать. Мы можем что-нибудь предпринять, чтобы Элла осталась в школе и не ложилась в больницу?
Я попыталась сделать глубокий вдох, но у меня перехватило дыхание: сейчас решалась моя судьба.
– Было бы лучше, если бы мы с Эллой встречались каждые два аня, а не раз в неделю, – предложила доктор Пэриш. Затем она строго посмотрела на меня и добавила: – Если мы не хотим, чтобы депрессия прогрессировала, в ближайшее время тебе нельзя находиться одной. Твоя комната – только для сна. И даже ночью дверь должна быть открыта. Кроме того, тебе нужно попытаться интегрироваться в твою новую семью и наладить контакт с ребятами из школы. Не торчи одна. Найди, с кем можно пообедать. Попробуй с кем-нибудь подружиться.
– Ты можешь вступить в один из клубов, – с надеждой добавил директор Джонсон. – Ребята должны увидеть, что ты пытаешься влиться в коллектив. Ты удивишься, но многих просто пугает сложившаяся ситуация. Я уверен, многие захотели бы с тобой подружиться, если бы ты сделала первый шаг.
– Может быть. Если Ана им позволит, – пробурчала Джульетта себе под нос.
У меня были большие сомнения, что вступление в школьный клуб спасет меня от депрессии, но попробовать стоило. Возможно, у них есть книжный клуб. Я могла бы писать для школьной газеты. Это не так уж и плохо. А вот запрет на пребывание в собственной комнате – совсем беда. Думаю, через пару недель такой жизни я сама буду умолять, чтобы меня закрыли в лечебнице.
– Договорились, Элла?
– А вдруг у меня не получится? Что если ничего не изменится?
Я подскочила от того, что кто-то взял меня за руку. Я подняла глаза и увидела улыбающегося папу.
– Все получится, – пообещал он. – Вместе мы со всем справимся, хорошо?
Его голос звучал так тепло и уверенно, что я растерялась и ошеломленно уставилась на него.
