.
Джонсон и Смит говорили дело. Хотя промышленная революция в 1770-х годах еще только начиналась, однако средние доходы в Англии были уже выше и более равномерно распределены, нежели в Китае. Теории, объясняющие причины западного владычества с позиции «давней предопределенности», зачастую исходят именно из этого факта. Они утверждают, что ведущая роль Запада была скорее причиной, нежели следствием промышленной революции, и поэтому нам необходимо обратиться к еще более отдаленному времени — возможно, гораздо более давнему, — чтобы это объяснить.
Но стоит ли? Историк Кеннет Померанц, чью книгу The Great Divergence («Великая дивергенция») я упоминал во введении, настаивает на том, что Адам Смит и все последующие «черлидеры» Запада на самом деле сравнивали несопоставимые вещи. Померанц обращает внимание на то, что Китай столь же велик и разнообразен, как Европейский континент в целом. К тому же если мы выделим Англию, которая во времена Смита была самым развитым регионом Европы, и сравним ее со средним уровнем развития всего Китая, то нам не следует слишком удивляться, что показатели Англии при этом окажутся выше. Точно так же, если мы перевернем ситуацию и сравним дельту Янцзы (самая развитая часть Китая в 1770-х годах) со средним уровнем развития всей Европы, то показатели дельты Янцзы окажутся выше. Померанц утверждает, что у Англии и дельты Янцзы в XVIII веке было больше общего друг с другом (начинающаяся индустриализация, бурно растущие рынки, сложное разделение труда), нежели у Англии с менее развитыми частями Европы или у дельты Янцзы с менее развитыми частями Китая. Все это побуждает его сделать вывод, что сторонники теорий «давней предопределенности» перевернули все с ног на голову, поскольку они обдумывали данный вопрос отнюдь не тщательно. Если Англия и дельта Янцзы были в XVIII веке столь похожи, замечает Померанц, то объяснение ведущей роли Запада следует искать после этого времени, а не до него.
Из этого ясно следует один вывод: если мы хотим знать, почему Запад властвует, то вначале нам необходимо знать, что такое «Запад». Но как только мы задаем этот вопрос, возникает путаница. Большинство из нас имеет инстинктивное понятие о том, что именно образует «Запад». Для одних людей это демократия и свобода, для других — христианство, для третьих — светский рационализм. Фактически историк Норман Дэвис отыскал не менее двенадцати вариантов определений Запада академическими учеными. Их объединяет то, что он именует их «эластичной географией»
