Такой способ написания этой книги потребовал своих издержек. Более глобальное рассмотрение, при котором уделялось бы внимание каждому из регионов мира, дало бы более богатую картину, с бóльшим количеством нюансов. Можно было бы в полной мере воздать должное культурам Южной Азии, обеих Америк и других регионов за весь их вклад в цивилизацию. Но такая глобальная версия также имела бы свои недостатки, в особенности — отсутствие сконцентрированности. К тому же страниц в этой книге, вероятно, было бы еще больше, нежели в той, что я написал. Сэмюэл Джонсон, острейший ум Англии XVIII века, однажды заметил, что «Потерянный рай» — это книга, которую, однажды закрыв, уже очень трудно открыть»>12. Это касается Мильтона. И я подозреваю, что это даже в еще большей степени касается всего, что я мог бы произвести на свет.
Если бы география действительно предоставляла объяснение истории в стиле Геродота, как «давнюю предопределенность», я мог бы завершить эту книгу вскоре после того, как отметил, что доместикация началась в западном первичном центре около середины десятого тысячелетия до н. э., а в восточном первичном центре — около середины восьмого тысячелетия до н. э. Ибо в таком случае социальное развитие Запада попросту опережало социальное развитие Востока на две тысячи лет, и Запад мог пройти через промышленную революцию в то время, когда Восток еще постигал письменность. Однако очевидно, что этого не произошло. Как мы увидим в последующих главах, география не предопределяла историю, поскольку географические преимущества всегда в конечном счете начинали работать против самих себя. Они являются движущей силой социального развития, однако в ходе этого процесса социальное развитие изменяет значение географии.
Когда социальное развитие идет по нарастающей, первичные центры расширяются. Порой это происходит в результате миграции, а порой через копирование или независимое создание новинок соседями. Техники и методы, хорошо работавшие в более старом центре, — будь этими техниками и методами сельское хозяйство или деревенская жизнь, города и государства, великие империи или тяжелая промышленность, — распространяются в новые общества и в новые среды. Порой эти техники и методы в новых условиях переживают расцвет, порой они попросту применяются без толку, а порой требуется их серьезная модификация, чтобы они вообще могли работать.
Каким бы странным это ни могло показаться, однако самые крупные успехи в социальном развитии зачастую достигаются в местах, где методы, импортированные или скопированные из более развитого центра, срабатывают не очень хорошо. Порой это бывает потому, что стремление адаптировать старые методы к новой среде заставляет людей совершать какие-то очень важные открытия; порой же это бывает, поскольку географические факторы, которые не имели большого значения на одном этапе социального развития, на другом этапе значат намного больше.
