Приглашали нас туда пару раз в год в порядке шефства. Нет, с собой ничего не давали, мы бы полфабрики вынесли. Зато пробовать не запрещали. Марина потом каждый раз по три дня ругалась, отпаивая напробовавшихся лекарством. А отправляя на экскурсию в следующий раз, только тихо вздыхала, не решаясь протестовать.
«Когда еще обездоленным детям удастся сладкого вволю поесть?» – выдала она однажды в ответ на мой справедливый, как я считала, упрек. А потом рассказала, какими деликатесами кормят свору любимых собачек в одной состоятельной семье, куда ее приглашали делать уколы дедушке. Однако никогда не угостят даже простой конфеткой соседских детей. «Нечего было нищету плодить, раз прокормить не могут», – надменно заявила как-то Мальвине холеная хозяйка.
– А еще есть? – отвлекает меня от раздумий бархатный голосок гольда, и я внезапно понимаю, что слышу его впервые.
Настолько бесшумно и ловко они все делают, понимая друг друга без слов, что со стороны кажется, будто никакие слова им и вовсе не нужны. Вот и оказался мне совершенно незнаком мягкий, мурлыкающий говорок гольдов.
Шлепнув рукой по скамье и не нащупав ни одной плитки, недолго думая вызываю в памяти привычную картину, и шелестящий шоколадный дождь обрушивается на нас.
На пару секунд в комнатке повисла напряженная тишина, а потом протяжно и горестно втянула воздух Береза:
– Ну что же ты наделала?!
– А что… – еще не понимая, в чем снова провинилась, уже предчувствую, что эта оплошность будет посерьезнее пересоленного творога.
– Нельзя тут колдовать до срока, – беззлобно ворчит Клюква, доставая непонятно откуда светящуюся от магии тросточку.
– А объяснить мне раньше слабо было?! – одновременно обозлилась и расстроилась я.
Доигрались, конспираторши несчастные, в подпольщиц. Вот теперь на своей шкуре испытаете последствия чрезмерной скрытности, если мое безобидное стремление угостить соратников засекла вражеская разведка. Или тут это называется по-другому?
Сердитые обрывки мыслей метались в моей голове, зато гольды действовали на удивление спокойно и слаженно. Один замер у той стены, где предполагался проход, – куда, пока непонятно, меня снова не поставили в известность, – и явно прислушивался к чему-то, творящемуся за каменной толщей. Остальные сгруппировались вокруг ведьм, замерших в ожидании посреди помещения. Меня молча, но настойчиво оттеснили в самый дальний угол, и я уже успела почувствовать себя никому не нужной и игнорируемой, почти преступницей… Как вдруг гольд, стоявший рядом, ловко подхватил с пола несколько плиток и сунул мне в руки, оставив себе одну.
