. Действительно, долгое время русско-монгольские отношения по проблемам Тувы вообще не рассматривались советскими и монгольскими историками. Например, в совместной советско-монгольской обобщающей работе «История Монгольской Народной Республики», в главе об образовании Монгольского государства после свержения Цинской династии, вообще не упоминается о Туве
>143. Лишь в последние годы монгольские историки стали уделять специальное внимание этой проблеме.
Синьхайская революция и ликвидация китайской власти в Монголии привели к ликвидации не только правовой базы, но и физической возможности осуществления власти Китая над Тувой. Монгольская элита исходила из необходимости включения Танну-Урянхая в состав Монгольского государства, но в силу комплекса причин и факторов, в 1911—1912 гг. этот вопрос мог быть решен лишь при непосредственном участии России. Монгольский исследователь пишет, что, начиная с 1911 г.: «Монголия рассчитывала на поддержку России в получении полной независимости Внешней Монголии и присоединении к ней… Урянхайского края»>144. Однако задолго до Синьхайской революции на Туву свои претензии оформило русское общество и государство.
К началу ХХ века Тува уже около полутора веков входила в состав Внешней Монголии Цинской империи, но при этом имела собственную государственно-политическую организацию во главе с наследственным князем. Население Тувы имело общую с Халхой церковно-религиозную организацию, сходный, хотя и не идентичный, хозяйственно-культурный тип, но принадлежало совершенно отличной от монголов тюркской этно-культурной общности. Территория тувинских хошунов была отделена от Монголии линией монгольских пограничных караулов, свободное пересечение которой подданным Цинской империи в обе стороны было запрещено. К 1911 г. завершался процесс складывания основ тувинской этнополитической общности на ограниченной пограничными караулами со всех сторон территории Танну-Урянхая Внешней Монголии, Тува в России воспринималась как отдельный актор в системе международных отношений в регионе.
Исторические претензии на Туву, а точнее на тувинцев, оформились в русском государстве и общественном мнении еще в XVII в. В XVIII в. эти претензии не были реализованы, во многом из-за отсутствия желания и возможностей русского сибирского общества приступить к освоению данных территорий. Не смогли переломить ситуацию и указы Петра I и активная научно-пропагандистская деятельность знаменитого историка и исследователя Сибири Г.Ф. Миллера. В XIX в. не добился каких-либо результатов на «тувинском направлении» Н.Н. Муравьев-Амурский, обеспечивший вхождение в состав России огромных территорий на Дальнем Востоке. И лишь русская колонизация региона, начатая силами беглецов-старообрядцев и местных русских предпринимателей, создала предпосылки к решению «Урянхайского вопроса» в пользу России. Однако решились русские власти признать возможности утверждения России в Туве только в 1911 г., накануне провозглашение независимости от Китая монголами.
