Триш ежилась под тремя внимательными взглядами. Я пыталась разглядеть, но не смогла. Однако Эрка учили замечать и более мелкие изменения, потому его вывод даже не особенно удивил. Одир же перевертышей просто чувствовал, а не распознавал по бьющимся жилкам и запахам, потому ему тоже не было видно — он пальцами трогал висок Триш, пытаясь уловить хотя бы на ощупь. А потом скользнул по ее щеке, шее. Триш сжалась, но не отодвигалась. Я ее заранее подготовила: вкратце рассказала о типичном поведении ракшаса.
Сама я сидела на свободной кровати напротив них, а Эрк и вовсе стоял в шаге от нас. Он и подвел все итоги:
— Перевертыши распространяют здесь не психотропы, а эти самые диоды. Я видел что-то подобное вчера у одного первокурсника, просто не придал значения.
К нему за ответами я и обратилась:
— Это хорошо или плохо? Ну, что не психотропы? Я про эти диоды раньше вообще не слыхала! Может быть, раз это что-то совсем новенькое, то и не запрещено?
— Понятия не имею, — Эрк пожал плечами. — Но их мгновенно приравняют к психотропам, как только всплывут.
— Да, — обреченно всхлипнула Триш. — По силе воздействия это и есть самые сильные психотропы! Выглядят как одноразовые пластыри. Дая… точнее перевертыш прицепил их нашим вискам, а через минуту снял. И сразу как снял — долбануло! Всех долбануло, кто решился! Нас трое было…
Я тяжело вздохнула:
— Всего трое, зато теперь многие знают, что я толкаю эти новые психотропы… Ненавижу оборотней! — глянув на Одира сразу исправилась: — Перевертышей ненавижу!
Но он не обиделся. Он вообще глаз не спускал с рядом сидящей Триш. А потом наклонился к ней, взял за талию и с неестественной легкостью пересадил к себе на колени. Подруга сжалась еще сильнее, но не дернулась — теперь только круглыми глазищами вращала туда-сюда, на меня, на Эрка. Эрк усмехнулся:
— Держи себя в руках, Одир!
Тот ответил с придыханием:
— Я и держу. Но мне намного проще держать себя в руках, когда я кого-нибудь держу в руках.
И, без зазрения совести, начал гладить Триш — от талии вверх, почти доходя до груди, потом вниз, спускаясь на бедра. Бедняжка начала трястись, но вряд ли только от страха — ее неизбежно накрывало возбуждением. Она так тщательно пыталась это скрыть, что даже лицо сделала каменным. Я как-то проще к этому относилась. Потому в других обстоятельствах могла бы и свою кандидатуру предложить — пусть гладит, если так надо, но точно не сделала бы этого на глазах у Эрка.
