- А ей бывало трудно?
- Да, отец был очень нервным, горячим человеком. Он много перестрадал, и порой прошлое тяготило и мучило его. Я же говорил о том, что он ударил эту... этого здоровенного и наглого Веревкина... Вот тот его и...
- Это не он, - решил сказать Дьяконов.
- Почему вы так считаете? - привстал с постели Олег.
- Потому что Веревкина убили сегодня утром. И инсценировали самоубийство. Причем, крайне топорно инсценировали...
- Ах вот как... , - насторожился Олег, встал с кровати и стал ходить по комнате взад-вперед.
- Да так, Олег. Так что, полагаю, что Веревкина кто-то подставил. Скорее всего, он просто зашел утром к вам в дом, и увидел мертвого Геннадия Ивановича. Зашел, возможно, для того, чтобы выяснить отношения. Но... увидел его труп... А потом, испугавшись, что заподозрят его, ушел. Сел на свой "Запорожец" и уехал. По пути чуть не столкнулся со мной, потом устроил мне аварию, потом снова уехал, а потом...
- И кто же его? - напрягся Олег, сильно побледнев.
- Не знаю... Пока не знаю... Ясно одно - это сделал тот, кто убил и вашего отца. И сделал это тот, кто знал, что мы заподозрили в убийстве Веревкина. У него нашли записку, в которой было написано: "Я больше не могу. Степан." Только экспертиза ещё не установила, он ли это писал, а если он, то когда писал.
- Так что, вы подозреваете Петра Васильевича? - раскрыл рот Олег, начав нервно ходить по комнате.
- Все может быть в нашей сложной жизни... Дело в том, что ваш отец Геннадий Иванович вчера звонил по телефону мне, и именно поэтому я утром поехал в Саблино. Эх, надо было с вечера ехать! Впрочем, вашего отца я все равно бы не сумел спасти, его убили, не дав ему даже договорить и рассказать мне, кого он подозревает...
- В чем подозревает?
- В том, что это беглый убийца Данилов. Который проживает здесь, в поселке Саблино, и которого он узнал... Раньше он вам ничего об этом не говорил?
- Нет... Никогда не говорил. Он вообще в последнее время был в прекрасном настроении. Вчера утром он поехал на дачу, хотел писать мартовские пейзажи. Он очень любил раннюю весну, хотел посидеть на даче в одиночестве и поработать... И вот...
- Скажите, а зрение у вашего отца было хорошее?
- Нет, не очень, нет... Он плохо видел в даль, и поэтому носил сильные очки. Которые, кстати, постоянно ронял и разбивал. Не везло ему очень с очками...
- Эх, мне бы побеседовать ещё с вашей мамой... Полагаю, она могла бы тоже кое-что рассказать... Может быть, с ней Геннадий Иванович был более откровенен, чем с вами.
