Иаиль знаком велела ему сесть и длинными пальцами погладила по голове.
Сисара, - мягко произнесла она, - я люблю тебя не вопреки твоему бегству, но за то, что ты решился на него. Я столько лет живу в толпе бесстрашных воинов. Чувство страха у нас большая редкость. То, что встречается редко, ценится выше. Если вокруг так много отваги, способность испытывать страх и бежать заслуживает поощрения. Просто ты необыкновенный, ты исключительный, и уже поэтому достоин любви.
Сисара поднял на нее удивленный, неуверенный взгляд.
Как это? Разве редкость сама по себе может быть источником любви? И ты полюбила бы горбуна только за то, что у него горб, а у всех вокруг прямые спины?
Разумеется, дело не только в редкости, но в содержании того, что редко. Ты оказался слабым, потому что не выдержал, не остался на поле боя до смерти. А почему, собственно, я должна ценить силу, которая проявляется в готовности умереть? Я видела многих глупцов и нищих, идущих на смерть, но никто не очаровал меня таким геройством. Разумное бегство я ценю выше, чем неразумный риск головой.
Я бежал не разумно, Иаиль, - прошептал пристыженный Сисара. - Я бежал со страху, а не по расчету.
Значит, ты рискнул бежать, потому что больше испугался смерти, чем позора. Значит, и ты веришь в этот глупый лозунг: Лучше смерть, чем позор! Сисара, милый мой, ну ты подумай. Бегство от смерти и бегство от позора - одно и другое диктуется страстью: жаждой жизни, либо тщеславием. Ставя смерть выше позора, ты невольно подчиняешься голосу чужого мнения, ведь совершенно одинокий человек ничем не может себя опозорить, но может бояться смерти. Смерть может настигнуть нас и в пустыне, а позор - только среди людей. Спасаясь смертью от позора, ты перестаешь быть собой, теряешь свою индивидуальность из страха перед собственным отражением в чужих глазах. Спасаясь от смерти, ты остаешься самим собой, подлинным и настоящим, то есть слабым, если слабость - в твоей природе. Но любовь требует от другого человека, чтобы он оставался таким, какой он есть на самом деле. Нет на свете ничего, что было бы так тесно связано с любовью и лучше ее выражало. Ведь мы любим человека не за какие-то его свойства и особенности. Напротив: мы любим человека, и потому любим эти свойства и особенности. Я люблю тебя, Сисара, а не твою силу или слабость. Будь ты сильным, я любила бы твою силу. Но раз ты слабый, я люблю твою слабость. Я люблю тебя, и значит, люблю то, что к тебе относится, все равно что. Я хочу лишь, чтобы ты оставался собой. Но люди, не страшащиеся смерти, редко бывают самими собой, потому что готовность к смерти редко бывает естественной, в природе человека бояться смерти. Струсив перед смертью, ты был по-настоящему самим собой, тем более я могу любить тебя.
