Словно насмехаясь над моими желаниями, за окном прогремел гром. Надо же, грозы в этом году пришли рано. Как правило, их можно было ожидать не раньше середины апреля, а сейчас на календаре не оторваны странички с последними числами марта…
— Юта? — раздался позади удивлённый оклик. — Тебе нехорошо?
И что сегодня за день? Все так и норовят обратить на меня внимание.
Нехорошо — это очень мягко сказано. Мне ужасно.
— Давай помогу, — поднявшись на несколько ступенек, Рэй забрал мои вещи и предложил взять его под руку.
Поднимаясь наверх, я буквально задыхаясь от усталости. Сердце заходилось в бешеном ритме, а дыхание было прерывистым. Самое странное заключалось в том, что подобное происходило со мной каждый вечер. Если днём выполняла какую-либо работу, даже не самую сложную, то после замечала, что она отнимает очень много сил. Слишком много. Сегодня ухудшению самочувствия способствовал стресс, но в целом подобные муки я испытывала всю последнюю неделю. Да…кажется, неделю. Когда это началось? Если не изменяет память, в тот самый день, когда у Тима случился приступ. Именно тогда я впервые ощутила эту невероятную слабость и головокружение, которые преследовали и по сей день.
Когда мы подошли к дверям комнаты, Рэй укоризненно покачал головой:
— Тебе необходимо лучше питаться. Даже пятилетние дети за день съедают больше, чем ты!
— Что, тоже считаешь меня ужасно тощей? — я криво улыбнулась. — Спасибо, и так знаю, что выгляжу отвратительно.
— Ты всегда выглядишь прекрасно, и об этом я говорил уже неоднократно, — внезапно голос повара переменился. — Юта…что в тебе есть такого, чего нет у других?
Даже заметить не успела, как оказалась прислонённой спиной к стене. Рэй склонился к моему лицу и всматривался в глаза так, будто хотел найти в них ответ на свой вопрос. Его собственные блестели в полумраке коридора, губы были чуть приоткрыты, и я слышала срывающееся с них дыхание. В этот момент мой взгляд был затуманен, и я видела всё словно сквозь пелену дождя. Стало совсем плохо, но Рэй этого не заметил.
— Я встречал множество красивых женщин, — проговорил он севшим голосом. — Но от тебя исходит какой-то особый магнетизм. Он скользит во взгляде, в походке и голосе…во всём. Никогда не испытывал по отношению к кому-то такого притяжения…
Я едва ли слышала его слова. В ватных, тягучих мыслях взметнулось воспоминание о том, что нечто подобное говорил и мэр. Кажется, практически дословно задавал этот вопрос, в то время как мы разговаривали наедине.
