В первое мгновение, когда огрела господина (хотя какой он господин-то?) Тибора вазой, хотела сама обратиться к турьерам и заявить о нападении. Но всё-таки передумала и предпочла побег. При тех обстоятельствах всё равно осталась бы виноватой. Он — успешный, уважаемый человек. Я — всего лишь сирота, только вышедшая из стен детского приюта.
Хотя…сиротой себя не считала никогда. До сих пор верила, что родители живы.
Как и предполагала, душ обнаружился на первом этаже. Он ожидаемо оказался общим, точно таким, каким был и у нас. Слева по коридору мужской, справа — женский. До сих пор помню, как на нашу половину часто вламывались мальчишки, заставляя всех девочек визжать, хвататься за полотенца и швыряться в них мочалками. Обычно на шум прибегала дежурная воспитательница и, громко крича, выгоняла «негодников» в коридор. Особо нахальных выводила, таща за уши.
Было весело. Несмотря на все трудности, прошедшие семь лет не были такими уж плохими. Обращались с нами хорошо, да и дети, с которыми я жила, были вполне приятными. Правда, друзьями так и не обзавелась. Никогда не могла заставить себя кому-то довериться и предпочитала носить всё в себе. Запирала чувства на ключ и прятала его далеко-далеко. Так надёжнее.
Душевая была пуста, что меня очень обрадовало. Повесив полотенце на крючок, я с огромным удовольствием избавилась от грязного тряпья и стала под водные струи. На двери висело расписание, в котором сообщалось о графике горячей воды. В моём распоряжении был целый час.
Рядом, на небольшой накренившейся полочке лежал кусок дешёвого мыла, которым я без зазрения совести воспользовалось. Мыло имело не слишком приятный запах, но меня это не остановило.
До чего же приятно чувствовать, как по коже стекают горячие ручейки, уносящие с собой усталость. Каждая клеточка тела расслабляется и, прикрыв глаза, я ощущаю умиротворение. Вот так и начинаешь ценить простые мелочи — когда лишаешься всего, каждая элементарная вещь приносит невыразимое удовольствие. На многое смотришь совершенно иначе и так же иначе воспринимаешь.
Под струями душа простояла не менее получаса. Хорошо, что за это время сюда так никто и не вошёл. Когда пришло время уходить, я с недовольством покосилась на лежащую на скамье одежду. Кажется, её не сможет спасти даже десятиразовая стирка — особенно платье, в подол которого въелись тёмные пятна грязи.
Тяжело вздохнув, я закуталась в полотенце и взялась за дело. Кажется, не кажется, а стирать придётся — всё равно альтернативы нет. Судя по всему, рабочую форму дадут только на время.
