До лазарета мы шли молча, и подумалось, что скоро у лекаря выработается на меня аллергия. Слишком часто в последние дни нам доводится пересекаться. Отчитывать брата я не собиралась — более того, испытывала гордость. Да, решать конфликты лучше посредством диалога, но вступиться за слабого — это вовсе не плохо.
Увидев украшения в виде фингалов и разбитых губ, медсестра тяжело вздохнула и рассадила пострадавших по табуретам. Я стояла у двери, наблюдая, как она накладывает им примочки и обрабатывает раны резко пахнущим средством. Эрик и Тоби периодически бросали друг на друга испепеляющие взгляды, но чем дальше, тем больше это становилось показным. Вскоре они оба окончательно успокоились, и заговорить им мешало только упрямство.
Глядя на Эрика, я раздумывала над тем, что ночь ему предстоит несладкая. Тёмные комнаты имелись и в том приюте, куда распределили меня. Проще говоря, это обыкновенные чуланы, где нет ни окон, ни ламп. Только абсолютная темнота и одиночество. Зимой — даже холод. Мне самой тоже доводилось там бывать. Однажды наша группа решила сорвать урок, и мы притащили в класс банку с пауками и дождевыми червями. Перед этим пришлось знатно поднапрячься, чтобы насобирать их достаточное количество. Когда учительница вошла в класс и обнаружила на своём столе выпущенных насекомых, то обвинила во всём почему-то меня. Наверное, из-за того, что, слыша её визг, я смеялась громче всех. Да и стояла рядом.
Никогда не забуду, как оказалась в абсолютной темноте, отрезанная от внешнего мира. Это случилось через год после того, как пропали родители, и мои страхи были сильны. Я тряслась, засыпала на холодном полу, видела кошмары, просыпалась — перед глазами стоял мрак. Всё повторялось по кругу, и самое ужасное состояло в незнании того, сколько прошло времени. Казалось — вечность.
Про меня забыли. Наутро в приют приехала какая-то проверка, и я провела в чулане целые сутки. Когда вечером воспитательница внезапно обо мне вспомнила, все пришли в ужас. Сама не помню, но рассказывали, что я бредила и крепко сжимала в руке фамильную брошь. А ещё бормотала что-то бессвязное о белом свете, горах и полёте.
— Пойдём! — вывел меня из задумчивости Эрик, подёргав за рукав.
Я усмехнулась, заметив, что они с Тоби сплошь украшены пластырем. Кстати, этот атрибут медицины тоже родом с «той стороны». Говорят, в последнее время там вообще закупают много лекарств и перевозят к нам. Техника больше в нашем мире не приживается, а вот подобные вещи — легко.
