С полной уверенностью можно говорить лишь о преемственности и неразрывной связи ведийского и тантрического учений. Немало тантрических практик имеют ведийские аналоги. В этой связи многие ученые указывают на магические идеи и практики Атхарваведы, которая ассоциируется с древней жреческой фамилией Ангирасов, главных законодателей древней магии. Тантрические мотивы просматриваются в ведийских богах Шиве, Рудре и богинях Ниррити и Ями. Более того, ведийские пророки, так же как тантрические посвященные, использовали технику мантры, священные формулы, жертвоприношения животных, магические диаграммы (янтры) и технику визуализации. Принято считать, что практика поклонения с использованием скульптуры является прерогативой тантризма. Однако в Ригведе (1.21.2) есть прямое указание на то, что «люди украшают Индру и Агни» («индра-агни шум- бхата нарах»), что может рассматриваться как практика пуджа. Подобно тантрикам ведийские мудрецы стремились получить знание об иных мирах и измерениях, а не только о гностицизме конечного освобождения. В «Сиддха-сиддханта-паддхати» (2.31), тексте, датируемом XI веком, утверждается, что йог — это тот, кто имеет отчетливое представление о психоэнергетических центрах (чакрах) тела, пяти состояниях внутреннего пространства и т. д.
Есть вероятность того, что тантрическая концепция кундалини, спиральной энергии, собранной в кольца, существовала и в ведийские времена. В одном из гимнов Ригведы (10.136.7) можно обнаружить термин «кунамнама», обозначающий «ту, которая сильно скручена». Некоторые ученые склонны рассматривать это как скрытую ссылку на кундалини-шак- ти, или силу змеи, которую некоторые тантрические школы именуют кубджика («закрученная»).
Однако вернемся к историческому обзору. По мере того как ведийские ритуалы усложнялись, пояснения к ним также становились чрезвычайно сложными для понимания. Задолго до этого брамины признали необходимость написания пояснительных текстов, ставших известными как «брахманы». Самые ранние их них были написаны непосредственно перед природным катаклизмом, о котором шла речь выше. Само название этих текстов говорит о том, что они были созданы для браминов (или брахманов) и их учеников, которым следовало знать правильную последовательность отправления ведийских ритуалов, иметь представление о стоящих за ними космологических и теологических понятиях.
Рассматривая тантрические элементы брахман, можно обнаружить, что сексуальный союз трактуется как форма жертвоприношения, перекидывающая мост к тантрической майтхуне. Пронизывающий брахманы сексуальный символизм можно обнаружить и в Ведах. Более того, биджа-мантры (мантры семени) впервые появляются в брахманах, где они ассоциируются с конкретными божествами. Например, в «Шата-патха-брахмане» мантра солнечного божества Сурьи звучит как «ом гхрини су- рья намах» или «Ом. Гхрини. Слава Сурье». Звучание биджа-мантры «гхрини» объясняется легендой. Однажды Вишну прислонил голову к своему луку. Муравьи перегрызли тетиву, и резко разогнувшийся лук отрубил Вишну голову. Упавшая голова издала звук «гхрин» и превратилась в солнце (подробнее о биджа-мантрах будет рассказано в двенадцатой главе). Другим свидетельством преемственности между ведийским и тантрическим наследием является упоминание (впервые появляющееся в айтарейя- брахмане) о том, что во время ритуального жертвоприношения все участники возводились в ранг брамина. Некоторые тантры еще более демократичны и отрицают кастовые различия вне контекста, связанного с описанием ритуалов. Несомненно, такого рода «вольнодумство» является одной из неотъемлемых черт тантризма.
