зволяет судить о том, что Ведийская цивилизация развивалась в рамках системы высоких духовных ценностей. Индийская цивилизация является единственной в своем роде, в том смысле, что ее культурное и духовное наследие выдержало испытание временем (начиная с седьмого тысячелетия до Р. X.). Исследователь, свободный от приверженности к вышеупомянутым стереотипам, откроет для себя сокровищницу мудрости. Одной из самых крупных драгоценностей этой сокровищницы, несомненно, будет тантра.
Образованные индусы (за исключением наиболее рьяных ортодоксальных пандитов, у которых тантризм вызывает отвращение) всегда относились к тантре как к неотъемлемой части ведийского наследия. Два пути духовного постижения — ведийский и тантрический (вейдика и тантрика) — рассматривались во взаимодействии и ни в коей мере не противопоставлялись друг другу. Напротив, тантризм считается одним из наиболее ярких проявлений индуистской духовной традиции. В этом смысле ведийское наследие было обогащено и дополнено специфическими тантрическими практиками. Например, ритуал, известный как пуджа (поклонение), имеет скорее тантрический, а не ведийский характер. Многие брамины, практикующие аутентичные ведийские формы ритуала, не подозревают о том, что обряд имеет чисто тантрическое происхождение.
Как уже говорилось, многие последователи тантры полагают, что древние ведийские концепции не могут быть реализованы буквально в эпоху кали- юги. Об этом прямо сказано в «Маханирвана-тантре» (2.14-15):
«Во времена кали-юги содержащиеся в тантрах мантры как нельзя более актуальны и рекомендуются
при исполнении любых практик, ритуалов, при декламациях, жертвоприношениях и т. д.
Ведийские техники не более эффективны, чем вырванные зубы ядовитой змеи или труп, хотя в период сатия-юги они приносили свои плоды».
Оценить это высказывание по достоинству можно лишь, рассматривая ведийское наследие как Божественное откровение. Сказать о бесполезности Вед в настоящее время — значит, балансировать на грани ереси. Автор «Маханирвана-тантры» решает эту проблему, объявляя собственную традицию очередным Божественным откровением. Подобное заявление представляется правомочным, ибо Индийская цивилизация всегда принимала возможность получения высшего знания и мудрости в процессе медитации и в периоды экстатических состояний сознания. Таким образом, соотнесение учения с Божественным или с конкретным божеством является удобным дидактическим средством, указанием на то, что традиция не является результатом интеллектуальных усилий или плодом воображения. Напротив, тантрические знания представляют собой прямую самореализацию на тонких уровнях сознания, вплоть до постижения конечной Реальности. В Ведах этот уровень обозначается понятием «сверхчеловеческое» («атимануша»).
