Поэтому пристрастие человека служить своему божественному или злой страсти каждый может назвать ступенью любви, и служением такой страсти любовь одного сердца может проявиться как противоположность любви другого. Как для одного человека вкус горечи более приятен сладости, а кислота - более предпочтительнее других, так для другого любовь к прекрасному лучше другой любви. Один радуется уродливому, а другому доставляет радость видеть страдания своего соседа. Та фаза любви среди всех, которая облагораживает, приносит человечеству величайшую степень блаженства и утешения. Но та же любовь, которая унижает, есть любовь вопреки, какое бы название не имели выражающие её страсти. Любовь правит миром и она близка самой напряжённой и божественной любви человека, и я, Этидорпа, есть душа Высшей Любви ". Она колебалась.
"Продолжай".
"Я уже сказала и, сказав это, выразила истину, что пришла я с той стороны пустой оболочки материального золота и серебра, которая является пониманием небес. Иди же со мной, и в доме моём найдёшь ты верность человеческой души, коридоры небесного здания, обогащённого драгоценными камнями и тонкими металлами. Но то, чему не хватает моих улыбок и граций, опустошено. Золотому тельцу больше не поклоняются, паутина неподвижных гирлянд и пыли самостных мыслей искажена, чёрная и сухая, подобно саже огней сатаны, которая на ней осела, подобно пыли античных саркофагов, покоящейся без волнения. Помести на одну сторону небеса, которые восхваляют скряги, охваченные золотой лихорадкой, а на другую - Этидорпу и сокровища, идущие со мной к мужчине и женщине (ибо без меня ни жена, ни отец, ни дитя не могут существовать) - и от всех других небес отвернётся человечество. Благороднейший дар Неба человечеству есть высочайшее ощущение любви, и я, Этидорпа - душа любви".
Она прекратила говорить, и как только я посмотрел на форму рядом со мной, так сразу же забылся в оцепенении.
Разбейте цвета радуги на единичные оттенки, обладающие атрибутами всех остальных, помножьте эту сущность на беспредельность - и у вас будет меньше насыщенности, чем та, которая была в каждом из комбинированных цветов, явленных отделкой её одеяния. Осветлите в тысячу раз нежность пухового одеяла, удерживая всё же ощущение его субстанции, и вы не воспримете мягкость того газового материала, который украшал её простые переливчатые одежды. Соберите оттенки, разбросанные множеством сияющих ангелов, а затем обсыпьте этот конечный цвет звёздной пылью и покрасьте им одеяние более яркое, чем сатин, и у вас будет меньше красоты, чем та, которую выражало скромное платье, облегающее эту фигуру. Соберите аромат духа дикой розы и добавьте его к душе серой амбры и квинтэссенции экстракта ароматов Востока, и всё же вы не получите того восхитительного благоухания, которое пронизывало всё моё существо, когда она приблизилась. Она стояла передо мной стройная, гибкая, симметричная и излучающая. Её волосы были более прекрасны, чем это можно описать пером: они были бесцветны, потому что изобразить их известными смертным цветами невозможно. Лицо её излучало всю красоту тех, кто ей предшествовал. Она не могла быть прекрасной, ибо ни одно представление о красоте не может приблизиться к её красоте. Она не была духом, и, безусловно, материальное вещество было частью её формы. Она не была и ангелом, ибо за её плечами не выдавались крылья, показывая фигуру серафима.
