– Угу, – в тон девушке отозвался Дэн. – Короче говоря – согласен.
Правое запястье его было замотано бинтом. Невидимым под длинным рукавом черной – тоже немножко гламурной – рубашки.
Входя в спиритический транс, Ольга закрыла глаза и вытянула вперед руки.
– Дух Фредди Меркури, явись! Явись! Явись!
По воде, налитой доверху в блюдце, пробежала легкая рябь. Наверное, дух знаменитого музыканта все ж таки отозвался… а скорее, просто качнулся стол.
Голые руки «хозяйки салона» покрылись мурашами, голова запрокинулась… и сама девушка вдруг задергалась, словно в припадке… и, что-то выкрикнув по-английски, затихла, резко распахнув глаза.
– Он говорил с нами! – восхищенно прошептала Леночка. – Дух Фредди Меркури… ага.
– Да, да, мы слышали! – Юрик взволнованно покивал головой и, погладив медиума по руке, вкрадчиво осведомился: – А ты сама-то как? Что-нибудь чувствовала?
– Да нет, ничего… В тот момент это была не я…
– Поня-а-атно…
Сама Ольга выглядела сейчас уставшей, словно только что пробежала кросс, километров десять.
– Денис, – глянула на Давыдова Леночка. – Теперь – ты. Оль, ты сможешь его…
– Попробую, – голос юной хозяйки салона звучал глухо и как-то потусторонне. Еще бы, ведь через нее с ребятами только что общался сам Фредди!
По просьбе медиума Денис положил руки на стол и закрыл глаза. Ольга что-то забормотала монотонно и гулко… Молодой человек не вслушивался, лишь почувствовал легкую дрожь и внезапно разлившееся по всему телу тепло, а потом…
* * *
– Бурцов, ты – гусар гусаров! Ты на ухарском коне. Жесточайший из угаров и наездник на войне!
Забравшись на табурет, это декламировал сам Давыдов, при этом так размахивал руками, что Дэн всерьез забеспокоился – как бы с этого табурета не упасть!
Похоже, все дело происходило в казарме – обширная комната, солома на полу, какие-то нары и – меж нарами – длинный, грубо сколоченный стол, по сути – просто толстые, едва обструганные доски на козлах. На столе же…
На столе же чего только не было! Беспорядочно наваленные куски хлеба, моченые яблоки, какая-то дымящаяся дичь – рябчик, что ли – распластанная на большом серебряном блюде. Из объемистой кастрюли, выставленной на краю стола, с таким смаком тянуло кислыми щами, что хотелось тотчас же зажать пальцами нос или, уж по крайней мере, выпить – бутылок на столе имелось в достатке. Большие, с серебряною фольгой – шампанское, еще какие-то зеленоватые штофы, наверное с водкой, и – ровно посередине стола – здоровенная белесая бутыль с какой-то коричневатой жидкостью, скорее всего виски… или ром, бывает ведь и такой – неочищенный.
