Мадам присела. Выпили. Почему бы и нет? Сначала – шампанское, потом наливку, после чего уж как-то так само собой получилось, что оба, хозяйка и гость, оказались в «нумере». В одной постели. В конце концов, того хотел каждый…
Все случилось без лишних слов, вполне себе буднично, обычно. Просто Вера Ивановна предложила отдохнуть с дороги, пошла показать… да так и осталась в комнате, точнее сказать – задержалась. Тем более Денис-гусар прихватил с собой шампанское и бокалы.
– Выпьем еще?
– Выпьем…
Сладкий звон. Поцелуй… вовсе не робкий, нет, сразу – горячий, жгучий… Шелковые тесемочки платья развязались мигом, спавшая пелерина обнажила высокую грудь, и бравый гусар накрыл твердеющие соски губами… Скрипнуло ложе… Раздавшийся вскоре слабый стон быстро перешел в страстные любовные стоны…
Ну, а уж после можно было и поговорить о делах…
– Ну-ка, ну-ка… еще прочтите… Ага! Так вон оно что…
К большому удивлению Давыдова, честно говоря, уже переставшего толком надеяться, составленный им «словесный портрет» наконец-то возымел действие, причем самое прямое, такое, для коего и был предназначен.
– Это наша девушка, – наморщив лобик, тихо промолвила Вера Ивановна… да теперь уже просто Вера. – Да-да – наша. Анечка Черткова, сирота мещанского сословия, двадцати лет. В начале месяца она уехала с одним гусаром… да так пока и не вернулась. Загуляла… Однако… – мадам со страхом взглянула на гостя. – А почему вы спрашиваете о ней, Денис? Неужто случилось что?
Давыдов отвел взгляд:
– Да так…
– Нет, случилось. – Глаза юной женщины округлились, губы задрожали. – Я же чувствую, что случилось. Скажите мне честно, Денис, – что? Ее ограбили, да? Убили?
– Убили, – прошептал молодой человек. – И я ищу убийц.
– Вы?! То-то я и смотрю… Ах, бедная Анечка, бедная…
– Если это она.
– Да ведь похожа! Очень. Все, как вы сказали: черные густые волосы, смуглая… пальцы желтоватые, да. Это от табака – она курила тайком. Ах, боже ж ты мой. Боженька-и-и…
– А что за гусар, Вера? – Давыдов нежно погладил готовую сорваться в истерику вдовушку по плечу.
– Гусар?
– Ну, вы сказали, будто Анечку вашу какой-то гусар увез.
– А, гусар? Да, гусар… Совсем такой молоденький мальчик, ага. Правда, я его мельком только видела, так что о приметах ничего сказать не смогу.
Мадам снова вздохнула и крепко прижалась к широкой груди Дениса. Хрупкая, худенькая и какая-то необычайно женственная, она казалась такой беззащитной, что молодой человек тут же принялся ее утешать, гладить, чувствуя теплую шелковистость кожи, ощущая каждую ямочку, каждый изгиб пленительного юного тела. Да-да, юного – вдовушке едва исполнилось двадцать семь лет. Очень быстро дело вновь дошло до поцелуев и до куда большего… вновь заскрипела кровать…
