– Ужо не убежит, ваш-бродие! – добродушный ветеран Митрич лихо подкрутил седые усы.
– И этих, отроков этих, давай сюда. Тех, что утопленницу заметили.
Денис первым вошел в темные сени, на ощупь нашел дверь, толкнул… В прихожей стоял стол со скамьей и пятью гнутыми венскими стульями да изрядных размеров печь, покрытая изразцами.
– Стол-то не для таких вот стульев, – с ходу оценил следователь.
– Да и печь старая, – покивал гусар. – Однако изразцы…
– И стулья – рублей по пяти, по десяти за штуку будут…
– Я по двенадцати брал!
В дверях, точнее сказать – в дверном проеме, ведущем в анфиладу комнат, – возник некий вполне молодой джентльмен, сильно напомнивший Дэну хрестоматийного персонажа картины художника Федотова «Свежий кавалер». Такое же напыщенно-помятое лицо, горделивая поза, шелковый весьма недешевый шлафрок до самого пола, подпоясанный длинным шнуром с кистями. Только на голове не папильотки, а ночной колпак.
– С кем имею честь? – Серо-голубые, слегка навыкате, глаза молодого человека вовсе не лучились дружелюбием… что, в общем-то, было понятно.
Вошедшие представились, и капитан-исправник, в свою очередь, уточнил:
– А вы, значит, Кузьма Федосыч Воронов, помещик?
– Он самый и есть. – Джентльмен повел плечом и вспыхнул. – Какого черта ворвались ко мне, господа? Прошу… нет – требую! Объяснений.
– Получите, – пообещав, Ратников незаметно ткнул локтем Дениса. – Поговорите-ка быстренько с мальчишками, ага.
Ага…
Давыдов вышел на крыльцо и уселся на лавку, тоже, как видно, недавно поставленную, еще светлую. Инвалиды подвели ребят, двух сопленосых отроков лет по десяти-двенадцати. Оба чем-то похожи – худые, темноволосые, смугленькие – правда, видно, что не цыгане. Так что не смуглые – загорелые просто, и светлые у обоих глаза. Один чуть повыше, постарше, да получше одет – длинные порты, косоворотка с кушаком. Второй – в сермяге залатанной, оба – босы. Детишки-то крестьянские, ясное дело – до снегов босиком ходят.
– Ну, чьих будете? – покровительственно улыбнулся Давыдов.
– Местные мы. Кузьма Федосыч Воронов – барин наш, – ответил за двоих тот, что постарше.
Младший лишь шмыгнул носом и кивнул.
– Однако пусть так – местные. А что в барском пруду забыли?
– Там, господине, караси раньше водились. И посейчас еще есть. Ей-богу, вот такие караси! – парнишка развел руками с видом бывалого рыбака. – Ловить только – навозишься. А Кузьма Федосыч нам разрешает. Поймаем одного – ему, поймаем двух – один нам.
