* * *
Что касается практики избрания епископов, то нельзя сказать, чтобы она в эту эпоху основывалась на строго выработанных законах. В теории здесь еще придерживались формы избрания духовных руководителей с согласия населения епархии; но на деле избирателями являлись одни только соборные каноники, причем необходимость утверждения результатов выборов королем, полунезависимым феодальным сеньором и Папой часто превращала всю процедуру в пустую формальность, и избрание зависело, смотря по обстоятельствам, или от короля, или от Папы. Обойденные кандидаты все чаще и чаще начинали обращаться с жалобами в Рим как в верховное судилище, и, таким образом, влияние святого престола постепенно возросло настолько, что во многих случаях результаты выборов зависели только от него одного.
На Латеранском соборе 1139 года Иннокентий II применил к Церкви феодальную систему, объявив, что назначение на все духовные должности происходит от Папы на правах ленного владения. Но какие бы правила ни применялись, нельзя было добиться того, чтобы избранные стояли выше своих избирателей. Вступая в конклав, кардиналы давали следующую клятву: "Призываю в свидетели Бога, что я изберу того, кого сочту достойным быть выбранным согласно воле Бога".
Очевидно, этой клятвы было недостаточно, чтобы избранный Папа явился достойным наместником Бога. Таким образом, начиная от самого скромного приходского священника и до самых высших прелатов, все духовные должности могли попасть в руки людей честолюбивых, себялюбивых и суетных. Даже самые требовательные сторонники Церкви должны были считать удачей, если власть оказывалась в руках не самых худших кандидатов. Петр Дамиенский, прося Григория VI утвердить результаты выборов фоссомбронского епископа, знал, что на него нужно наложить епитимью раньше, чем он вступит на епископскую кафедру; но Петр доводит при этом до сведения Папы, что во всей епархии нет ни одного духовного лица, который стоял бы выше него в нравственном отношении; все – эгоисты, все – честолюбцы, все жаждут только повышения, не заботясь об обязанностях, связанных с ним, все горячо желают власти, но никто не думает о налагаемой ею ответственности.
* * *
При таких обстоятельствах почти повсеместно была распространена симония[1], со всем проистекающим из нее злом, которое давало себя чувствовать как на избирателях, так и на избираемых.
Насколько глубоко распространилось зло, лучше всего показывает число епископов, на которых были сделаны доносы во время бесплодной борьбы, предпринятой Григорием VII и его преемниками против симонии. По свидетельству Иннокентия III, эту болезнь Церкви нельзя было излечить ни паллиативными средствами, ни огнем. Петр Кантор, причисленный к лику святых, ставит в заслугу известному кардиналу Мартину то, что он отказался от 20-ти ливров, предложенных ему папским казначеем за участие в торжественном Богослужении в день Рождества Христова, так как деньги эти явно были результатом симонии и хищения.
