«Я с каждым днем все больше убеждаюсь, что сложившееся у Ее Величества отношение к замужеству определяется рядом субъективных причин: желанием сохранить корону и избежать людского презрения. Но я ни в коей мере не могу надеяться на то, что наше желание сможет стать ее желанием. Поэтому мы должны вверить решение этого вопроса Богу, а сами стать более верными христианами, потому что именно наши грехи служат истинной причиной отрицательного отношения Ее Величества к браку»>[17].
Вопрос о замужестве оставался открытым; оно стало своеобразным политическим орудием, призванным заманивать кандидатов и одновременно укрощать претендентов на трон. Угроза того, что Елизавета может выйти замуж и произвести на свет ребенка, использовалось, чтобы заставить Марию Стюарт вести себя прилично, насколько она могла. Елизавета заявила шотландскому эмиссару в 1564 году: «Я никогда не стала бы выходить замуж, если бы грубое поведение моей сестры по отношению ко мне не заставило меня изменить решение». Мельвиль утверждал, что его ответ был следующим: «Ваше Величество думает, что если вы выйдете замуж, то вы будете просто королевой Английской, а сейчас вы король и королева в одном лице!» Возможно, в этом была доля правды. Елизавета привыкла слушаться только своих советов и управлять королевством в одиночку; она любила быть единственным центром внимания. В 1566 году она говорила Роберту Дадли, к тому времени графу Лестеру: «Если Вы думаете управлять здесь, я буду следить за вашими поползновениями. Я признаю только одну хозяйку и никаких хозяев!»>[18]. Стало очевидным, что Лестер никогда не будет ее мужем, потому что, после совершенных в молодости неблагоразумных поступков, она пришла к выводу, что брак с Дадли был бы слишком недостойным ее. В 1565 году Елизавета открылась французскому послу: «Хотя я всегда ценила хорошие качества графа Лестера, но живущее во мне стремление к величию и чести не позволило бы мне сделать его своим соратником и мужем». В 1575 году она высказалась еще более резко: «Неужели вы думаете, что я настолько не дорожу собой и своим королевским величием, что предпочла бы в качестве мужа слугу, которого сама же взрастила, самому великому принцу в христианском мире!»>[19]. Короче, она не намерена выходить замуж за Роберта Дадли, просто своего подданного.
Но если выйти замуж за подданного было слишком унизительно, то за иностранного принца — слишком опасно. Это непременно повлекло бы за собой постоянный выбор союзников (а возможно, и врагов) и постоянные трудности во внешней политике. Так как большинство подходящих кандидатов были католическими принцами, это, возможно, потребовало бы уступок в вопросах религии, что, в свою очередь, вызвало бы раздражение ее протестантских подданных. Сватовство герцога Алансонского — единственный случай после 1561 года, когда Елизавета серьезно была расположена выйти замуж, — приостановилось в 1579 году из-за возникшего в обществе недовольства приверженностью французского принца католицизму. Независимо от того, выбрала бы она мужа внутри королевства или за его пределами, ее брак все равно стал бы причиной разногласий. Вильям Камден, чей взгляд на Елизавету, возможно, носил отпечаток мнения его наставника Вильяма Сесила, позже писал:
