Верховным органом законодательной власти, по «Конституции» Н. Муравьева, должно было стать Народное вече. Оно состояло из двух палат: верхняя палата носила название Верховной Думы, нижняя называлась Палатой народных представителей.
Верховная дума состояла из 43 депутатов (по 3 депутата от каждой державы и по 2 от области), Палата народных представителей — из 450 депутатов. Обе палаты избирались на шестилетний срок, причем треть депутатов переизбиралась каждые два года. Законодательную власть в державе осуществляло Державное вече, состоявшее также из двух палат (Державной думы и Палаты выборных) и избиравшееся на 4 года, но четверть его состава переизбиралась ежегодно.
Избирательное право обуславливалось имущественным цензом: необходимо было обладать недвижимой собственностью на сумму не менее 500 рублей или движимой — на тысячу рублей серебром и, кроме того, иметь постоянное место жительства и возраст не моложе 21 года.
По проекту «Конституции» вводился новый гласный суд с присяжными и адвокатурой, а также принцип выборности и несменяемости судей. Высшим судебным органом в федерации являлось Верховное судилище, в державах — державное, в уездах — уездное. Волостной совестный суд был низшей судебной инстанцией.
«Конституция» Муравьева отменяла привилегированные сословия в обществе, упраздняла военные поселения и заменяла рекрутские наборы всеобщей воинской повинностью. Она провозглашала свободу вероисповедания, свободу слова, печати, передвижения и т. д.
«Конституция» Н. Муравьева отменяла крепостное право. «Раб, прикоснувшийся к земле русской, становится свободным» (параграф 16 Конституции). Однако помещичье землевладение оставалось неприкосновенным — «земли помещиков остаются за ними».
Первоначально Н. Муравьев, как и некоторые другие декабристы, предполагал освобождение крестьян без земли и лишь в последнем варианте предусматривал бывшим помещичьим крестьянам усадьбы и по 2 десятины пахотной земли на двор. В более выгодном положении оказывались военные поселяне, государственные и удельные крестьяне: они получали все те же земли, которыми владели до революции.
Точки зрения
Оценивая реальность осуществимости декабристских планов, отечественные историки расходятся во мнениях.
Н. Я. Эйдельман считал Пестеля «левее и абстрактнее», а Н. М. Муравьева умереннее, но практичнее.
Авторы коллективного труда «Революционные традиции в России. 1783–1883» усматривают во взглядах Пестеля значительно больше реализма и знания российской действительности, чем у Муравьева, ибо Пестель лучше учитывал традиционные ценности, ревностно охранявшиеся самодержавием и пустившие глубокие корни в народной среде: царистские иллюзии, уравнительные общинные традиции, единоначалие, великодержавность.
