— Но что он мог придумать?
— Э! разве трудно погубить человека! Но Горбатова я не могу оставить, я завтра же нарочно съезжу в Петербург и все узнаю.
Он в волнении стал ходить по своему кабинету.
— Когда же, наконец, окончится власть этого отвратительного человека! Когда на него откроются глаза! Успокой, Маша, нашу милую княжну, скажи ей, что мы не оставим ее дела. Я решусь на все, чтобы устроить их счастье — она и так чересчур долго ждала — я обещал ей и исполню свое обещание.
Великая княгиня едва успела вернуться к себе, как к ней вбежала Таня в сопровождении Моськи.
Запыхавшийся и перепуганный карлик расшаркивался по правилам старого этикета.
— Вот… вот, ваше высочество… — говорила в волнении Таня, — вот он приехал, привез письмо, и все объяснилось. Вы были правы… но все это так дико, невероятно, возмутительно…
И она наскоро, почти изнемогая от волнения, передала все, что узнала от Моськи.
— Так пойдем сейчас же к нему, — сказала Мария Федоровна. — Он ничего не знал до сих пор и очень огорчен, ему нужно рассказать подробно. И ты, любезный, пойдем с нами, — ласково обратилась она к карлику.
Цесаревич внимательно, насупив брови, выслушал рассказ Тани, прерываемый пояснениями Моськи, прочел письмо Сергея, где тот умолял его за него вступиться и верить его полнейшей невинности во всех возводимых на него преступлениях, о которых он не имел ни малейшего понятия.
— Будьте покойны, — мрачно проговорил цесаревич, обращаясь к Тане, — завтра же я буду в Петербурге, узнаю все подробности и сообщу вам, что можно сделать.
— Но я не могу ждать до завтра! — уже не владея собою, уже не находя необходимости скрываться, прошептала Таня. — Он в отчаянии, он так оскорблен, он пишет, что с ума сходит — и есть от чего сойти с ума. Я решилась, ваше высочество… я сейчас еду, я должна быть с ним, должна его успокоить.
— Пустое, — сказал цесаревич. — Это будет совсем неприлично, сударыня.
— Ваше высочество, есть обстоятельства, когда нельзя думать об условных приличиях, — твердо ответила Таня.
— Сегодня таких обстоятельств я еще не вижу. За одну ночь он еще не сойдет с ума и ничего с ним не случится. Да и, наконец, как видно из объяснений этого героя (он указал на Моську), вас и не пропустят. Вы сами виноваты: зачем вам было столько дней скрываться и ничего не предпринимать? Теперь, может быть, уже все было бы выяснено, и он оказался бы на свободе. Сударыня, вы поступили очень неразумно и теперь желаете завершить ваш способ действий новым неразумием, я запрещаю вам формально такой скандалезный поступок. Не далее как через сутки вы обо всем узнаете.
