Григорий и Павел присели на маленькой веранде. Клементьев вытащил из холодильника трехлитровую банку разливного пива, порезал жирного соленого леща.
Выпили по огромной кружке ледяного пива, закурили, вспомнили свои мартовские приключения.
- Так ничего и не обнаружилось? - спросил гостя Клементьев.
- Пока ничего, - с горечью вздохнул Николаев. - Увязло дело. Я доказал, что Мызина и Юркова убил Кирилл Воропаев, да он и сам это в письме подтвердил. Ну а что у вас здесь новенького?
- Да так, ничего особенного, - вяло ответил Клементьев, отхлебывая пива. - Никаких особенных дел не было.
Николаев знал, что где-то с неделю назад Клементьев принимал участие в обезвреживании ещё одной банды, которое сопровождалось оголтелой перестрелкой, в результате которой Клементьев убил наповал главаря банды. Остальные были задержаны.
- Я слышал, - усмехнулся Николаев, - про вашу крымскую тишину.
- Да ну их, - махнул рукой Клементьев. - Втянули нас, в эту бойню. Веришь, Павел, его пуля по волосам прошлась, причесала одним словом. Видишь, какие патлы отрастил. И я в ответ... Но причесать его не удалось, бритый он наголо... А, ладно, скучно это, давай ещё по пиву... А вон там на мангале, мы с тобой шашлычки пожарим.
Выпили по рюмочке водки и пошли к мангалу жарить шашлыки. Потихоньку начало темнеть.
- Одно, разве что, дело может тебя заинтересовать, - равнодушным тоном произнес Клементьев. - В Феодосии девушка пропала. Где-то в начале марта. Она поехала в Ялту к жениху своему в гости. Так вот, из Феодосии-то она выехала, а к жениху так до сих пор и не добралась. Все ищем.
- А что за девушка?
- Да обычная девушка. Ей двадцать два года, зовут Галей, рост где-то метр шестьдесят пять, волосы русые. Работала в морском порту, в конторе секретаршей. А жених её в Ялте живет, он ночным охранником работает. Девушка сирота, детдомовская она, жила одна, комната у неё в Феодосии. Выехала четвертого марта на междугороднем автобусе. Он её не встречал, она должна была к нему прямо домой приехать. Не галантный человек этот охранник. Все ждал, ждал, но она так и не приехала... Интересно, Павел Николаевич?
Николаев сунул себе в рот сигарету другим концом и поджег зажигалкой фильтр. Повалил вонючий дым.
- Ты что, Павел Николаевич, ты ж с другого конца сигарету зажигаешь. Брось... Ну что, интересно тебе.
Почему-то Николаеву вдруг припомнились похороны Лены Воропаевой и тот странный взгляд её отца, та таившаяся где-то в глубине души ледяная страшная усмешка, которой он одарил неожиданно обернувшегося Николаева.
