— Увидеть Кармелиту?! Вот! Вот в чем дело! Ты увидел, что ее сосватали, и решил убить жениха!
— Нет. Я просто люблю Кармелиту. Идо последней секунды надеялся, что она передумает…
Баро развернулся к Кармелите и взгляд его не предвещал ничего хорошего.
— Это ты дала ему повод надеяться? После всего, что было?
— Нет! Я даже с ним разговаривать не захотела.
— Видеть тебя не могу. Кого я вырастил. И из-за этого убийцы ты готова была предать своего отца?!
Кармелита метнула злющий взгляд на всех троих — на Максима, на отца, на Рыча и вышла из кабинета, хлопнув дверью.
После ухода женщины обстановка в кабинете стала еще мрачнее.
— Теперь-то ты понял, что тебе здесь надеяться не на что! И если совершил подлость, то имей мужество принять и наказание, — сказал Баро.
— Вот это правильно, — одобрил Рыч. — Люди уже давно ждут, мы ему такого зададим!
— Ничего ему задавать не надо, — устало сказал Баро. — Везите его в милицию. Он не достоин цыганского суда. Пусть его свои судят.
— Но, Баро, это же мы его поймали.
— Молодцы, что поймали. Но плохо, что пропустили. И вообще. Еще один такой случай… Да нет, что же я говорю… Еще один лишь намек на какое-то происшествие, и я тебя уволю. Я и так что-то слишком добрый. Но это лишь с учетом твоих прошлых заслуг. А теперь везите его в отделение, пусть милиция с ним разберется!
Рыч повел Максима к выходу.
Следующие слова Баро нагнали его у самой двери:
— Хотя нет, постой вести. Пусть пока в подвале посидит. А мне сначала ружье принеси. Его там никто не лапал?
— Нет, точно нет, — твердо сказал Рыч. — Я сразу запретил! Тряпку на него набросил и спрятал.
— В общем, аккуратно неси, чтоб отпечатков не стереть. И новых не наставить!
— Ну уж за это будьте спокойны! — Рыч не удержался, улыбнулся напоследок.
Как же глубоко ранили Рубину несправедливые слова Баро. Сколько же лет будет он ее мучить и попрекать чужой виной.
Рубина пошла в комнату Баро, где висел большой портрет ее дочери. По старческим щекам сами собой потекли слезы.
— Рада, доченька моя, ты же знаешь, что я сделала все, чтобы тебя спасти. Вразуми ты его как-то свыше, чтоб он не изводил меня больше. Потому что сил моих нету. И так дочь похоронила, все глаза выплакала, а он еще и попрекает меня, как будто я того хотела…
Плач становился все безнадежней:
— Прости меня, прости меня, доченька, прости меня за все…
Возвращаясь к себе, Кармелита услышала громкий плач и зашла в отцову комнату.
— Бабушка! Бабушка, что с тобой?
