— Мой папа, — шутливо переспросил Антон. — Почти всегда бывает!
— Да брось ты шутки свои дурацкие. Я о своем папе спрашиваю.
— Хм-м. Ну конечно бывает. И частенько. Света заискрилась от радости:
— Дважды — ее! Значит, он увидит мои картины и поймет, что я — настоящий художник!
* * *
А Форс в это время был совсем в другом доме — доме Зарецкого. Вел свою адвокатскую работу. Для себя он совершенно четко разделил эту поездку на две части.
Часть первая — разговор с Кармелитой.
Часть вторая — с Баро.
"На ловца и зверь бежит", — подумал Форс, увидев Кармелиту в гостиной Зарецкого.
— Здравствуй, Кармелита, я как раз хотел с тобой поговорить.
— Здесь?
— Нет. Ты знаешь, разговор конфиденциальный. А в большой гостиной — всегда большие уши.
— Хорошо, пойдемте в мою комнату, — предложила Кармелита тоном заговорщика.
И Форс понял, что начало разговора он выбрал верное.
Кармелита плотно закрыла дверь и шепотом спросила.
— Вы видели Максима?
— Да, я с ним все время вижусь.
— Как он?
— К сожалению, ничего утешительного сказать не могу..
— Почему?
— Все улики против него.
— А он не виновен. Теперь я точно знаю. Он невиновен, — твердо сказала Кармелита.
— Откуда ты знаешь? — казалось, Форс принял стойку ищейки. — У тебя есть доказательства?
Кармелита сникла. Что она может сказать? Что в невиновности Максима ее убедили его глаза и признание в любви? Или что у отца есть свидетель защиты, которым он ее шантажирует?..
— Нет… Доказательств у меня нет. Но я так чувствую!
Форс сменил стойку ищейки на расслабленность персидского кота.
— Чувства, Кармелитушка, это не доказательства. Знаешь, прежде чем встретиться с твоим отцом, я решил поговорить с тобой. Скажи, ты хочешь помочь Максиму?
— Конечно же хочу. Только как?
— Я собираюсь строить защиту на том, что он находился в состоянии аффекта.
— А Максим? — с тревогой спросила Кармелита.
— Максим упирается, не хочет признать, что он стрелял.
Кармелита вздохнула с облегчением. Форс зло на нее посмотрел.
— Мне трудно понять, почему ты так радуешься его упрямству. Вместо того, чтобы получить минимальный срок, он может загреметь на полную катушку.
— А я что могу сделать?
— Поговорить с ним, убедить его признаться, что он стрелял. Тогда я спишу все на состояние аффекта. Но он же не хочет идти на это. Из-за тебя, между прочим!
— Из-за меня?
— Вот именно! В благородство играет. Боится плохо выглядеть в твоих глазах. Но ведь ты же его… Ты же к нему хорошо относишься. Ты должна переубедить его.
