Пожалуйста!
— Миро, я же дала согласие на наш брак…
— Посмотри на меня, посмотри на меня! — властно сказал Миро.
Она поймала его взгляд.
— Понимаешь, сейчас у тебя еще есть время что-то изменить. А после свадьбы обратного ходу не будет.
— Миро…
— У нас нет разводов, так что, пожалуйста, подумай еще раз.
— Да я все время думаю! Мое сердце не слушает мой ум!
— Понятно… Значит, твой ум — мне, а сердце — ему..
— Что мне делать?
— Значит, нас опять двое, и ты снова не знаешь, с кем остаться? Тогда уходи! Уходи, мне от тебя ничего не нужно!
Кармелита ушла.
"Все вернулось…" — подумал Миро.
Антон уже пожалел, что они приехали на выставку. К Свете тут же вернулись все вчерашние психозы и фобии. Она пыталась подслушать, что о ней говорят другие. Но поскольку подкрасться незаметно ни к кому не удавалось, приходилось выслушивать хвалебные оды (в которые, впрочем, Светка все равно не верила). После этого подбегала к Антону и повторяла, как заведенная: "Я посредственность и бездарность. Я бездарность и посредственность".
А потом принесли свежий номер "Управского вестника". О выставке там было сказано очень даже неплохо: "Молодая прогрессивная художница вселяет надежду, что новое поколение живописцев вслед за ней оформит индивидуальный стиль и откроет свое, новое видение XXI века!".
Света вроде бы успокоилась. Но все испортил Форс (что за командировка?), ненадолго заскочивший на выставку. Он быстро просмотрел статью и деловито сказал: "Понятно. Джинса высшего качества! Знаем мы, как эти статьи заказываются…" После этого Антону, который действительно заказал и оплатил статью, захотелось дать Леониду Вячеславовичу по морде. Однако он сдержался.
На сказанном Форс не остановился. Деловито осмотрел картины и невинным голосом спросил: "Ну как? И много продали?". Света развернулась и убежала в туалет плакать.
— Леонид Вячеславович, зачем же вы так?
— Антон, что ты зарядил — "Вячеславович"? Зови меня просто — "Леонид".
А зачем — я тебе отвечу. Светка у меня оранжерейная. Боюсь я этого, понимаешь, боюсь. Если со мной что случится, сожрут же ее. С потрохами сожрут! Я-то ведь подзатыльники ей раздаю. А другие дубинкой лупануть могут, понимаешь.
Антон кивнул головой, он хорошо понимал, о чем говорит Форс. И во многом был согласен с ним. Вот только как, в свою очередь, объяснить, что регулярные отцовские подзатыльники именно в силу своей регулярности порой куда больней чужой дубинки?.. Уж он это по себе хорошо знал.
