Люцита не стала никому рассказывать про маленькую заминку, что там случилась. Когда врач спросил: "Вы к кому? Вы кто?", чуть было не ляпнула: "Я невеста Миро!". На языке эти слова так и вертелись, но врач опередил:
"…А то у вас, цыган, семьи большие. Вот сегодня одна невеста уже была".
"Я — сестра ему. Двоюродная", — сказала тогда Люцита.
Врач в ответ только мудро понимающе улыбнулся: "А, ну это другое дело, сестер у нас сегодня еще не было! Пройдите, посмотрите на своего брата раненого, только недолго".
И снова — так больно стало Люците от понимания того, что она и здесь не первая. А в любви ведь можно быть только либо первым, либо никаким. И всякий, кто говорит иначе, — лукавит.
Земфира встретила дочку, выспросила все о Миро, а потом ушла в трейлер к Бейбуту с важным разговором. Ясно, о чем говорить станет…
Отец Миро сидел в трейлере угрюмый, едва живой.
— Бейбут… Нам надо поговорить, — сказала Земфира, входя.
— Извини… Мне сейчас не до разговоров. Ступай.
— Это очень важно! Ты должен знать…
Бейбут молча посмотрел на Земфиру. Видать, и вправду что-то серьезное.
— В Миро стреляли из моего ружья.
— Что? О чем ты? Разве у тебя есть ружье?! Откуда? Какое?
— То самое, которое ты подарил моему мужу в день нашей с ним свадьбы.
Бейбут только сейчас вспомнил об этом ружье. Старинное, семейное. Это из таких подарков, которые только самым близким людям делаешь. Только вот то ли это ружье?
— Земфира, я же тоже видел его тогда, во дворе Зарецкого, и не признал.
— Это потому, что ты уже и забыл о нем. А я все время с ним вожусь, храню, протираю, смазываю. Вот увидела его и сразу узнала.
— Но почему ты раньше об этом не сказала? Там еще, в доме Рамира.
— А зачем говорить такое при всех? Да к тому же надо было домой приехать, проверить. Вдруг ружье очень похожее, но другое. Надпись-то мне некогда было разглядывать. Вот, Бейбут, и выходит, что в Миро стреляли из нашего ружья.
— Спасибо, что сказала правду. Только вот еще знать бы, на что эта правда выведет?
Да кто спорит, конечно, хорошо бы об этом узнать, да поскорее…
И когда Земфира вернулась домой, в палатку, ей вдруг показалась, что Люцита что-то недоговаривает. Хотя сама обо всем спрашивает. Попробовала поговорить с ней по-матерински строго. Не помогло.
"Да нет, — решила тогда Земфира, — померещилось. — Что Люцита может знать об этом? Просто она в своих муках душевных".
* * *
А был в таборе еще один житель, который ни с кем ни о чем не говорил.
