Люцита расплакалась. И Земфире стало стыдно, что ж она с дочерью по-прокурорски. Ее кровинушка так мучается, пропади пропадом весь этот мир!
А когда стыдно, то слезы сами наружу просятся. И женщины разревелись на два голоса.
А когда чуть успокоились, Люцита сказала:
— Мама, честное слово, я не понимаю, как наше ружье могло оказаться у гаджо? Может, он украл его?
— Но он же ни разу не был у нас дома…
— Это мы так думаем. В табор-то он приходил, дорогу сюда хорошо знает…
— Да-а… Смешно получается: гаджо таборных обокрал! Кто ж в это поверит? Пришла беда — отворяй ворота… Теперь и нас с тобой в милицию потащат!
— За что? Никто же не знает, что ружье — наше…
— Я знаю… Убийца знает… И на ружье — гравировка. Надпись по-цыгански. И имя твоего отца…
— Тогда нужно сказать правду. Что у нас была такая семейная реликвия, и ее украли…
— Кто?
— Ясно кто. Максим и украл, — очень убедительно сказала Люцита. — Хотел, чтобы подозрения пали на ромалэ. Чтобы все подумали, будто это цыганские разборки… Он же не ожидал, что его так быстро схватят.
— Да, дочь. Может быть, и так…
Но тут Люцита будто чего-то застеснялась, вдруг в миг утеряла всю свою решительность.
— Ну да. Много как быть может. Мы-то давно вглубь сундука не заглядывали. Вдруг это ружье раньше украли. И тогда кто угодно, хоть Максим, хоть не Максим, мог купить его на рынке. Не наше это дело… Пусть милиция гаджовская разбирается.
Земфира согласно кивнула головой и прилегла на матрас.
А Люцита быстро собралась и уехала в больницу, узнать, как там ее — не ее — Миро. Жив ли?
* * *
А Кармелита была уже там, в больнице. На этот раз Баро не стал ей перечить, сам отпустил из Зубчановки. И Рычу велел не следить больше за дочкой.
Кармелита ехала не просто так, в руке крепко сжимала амулет, накрученный вокруг золотой монетки цыганки Ляли. Нелегкая судьба у этого амулета.
Сколько он уже пережил за эти дни. Сколько хозяев поменял. И каждого верно охранял. И не его вина, если хозяин оказывался недостойным амулета…
В больнице Кармелите сказали, что операция прошла успешно, и больного уже перевели в палату. "Ну и хорошо, — отметила про себя девушка. — Для цыгана палатка — дело привычное!"
— Вы куда? — остановил Кармелиту врач, показавшийся ей уже знакомым.
— А я к… — цыганка запнулась, она не сразу вспомнила какая у Миро фамилия; ну, Миро и Миро, а тут законы гаджовские — по фамилии называть нужно. — Я к Миро Милехину.
— К нему нельзя… — строго ответил врач.
