Согласно предсказанию князя Василия Васильевича, в Преображенском всё уладилось, и царь Пётр Алексеевич успокоился. Щегловитов остался начальником Стрелецкого приказа, обещав Петру принять самые строгие меры для искоренения в стрельцах духа буйств и непослушания. Виновных в последних драках с потешными переписали поимённо и назначили иных в ссылку в Сибирь, других — к переводу в астраханскую стражу.
Прощаясь с царём, князь Василий Васильевич сказал ему, что желал бы, по расстроенному здоровью, съездить отдохнуть в деревню; что царь Иоанн и царевна сами советуют ему полечиться и он надеется, что и царь Пётр Алексеевич не откажет ему в нескольких неделях отдыха.
— Разумеется, тебе надо отдохнуть и серьёзно заняться твоим здоровьем: ты что-то бледен, что-то расстроен; уж не лихорадку ли схватил в Крыму? С ней шутить нельзя... Если успеешь, то побывай перед отъездом у меня; вот хоть завтра; мы делаем большие манёвры в Семёновском.
На другой день, отправив семейство в подмосковное своё село Медведково и простившись на официальных аудиенциях с царём Иоанном и царевной-соправительницей, князь Василий Васильевич поехал с внуком Мишей в село Семёновское, на манёвры царя Петра Алексеевича.
Сотня с небольшим царских потешных, разделённых на два неравных числом отряда, стреляла непрерывными залпами. Один из отрядов, человек в шестьдесят пять или в семьдесят, стройно и не торопясь, шёл при барабанном бое к окружённому холму, с которого, кроме ружейных выстрелов, раздавалась пальба из двух маленьких орудий. Князь Василий Васильевич по возможности объяснял внуку задачу военных манёвров. Многие из действовавших в сражении лиц были знакомы Мише. В начальнике защищающегося на холме гарнизона он узнал князя Аникиту Ивановича Репнина. Атакующим отрядом предводительствовал князь Фёдор Юрьевич Ромодановский, которого Пётр считал таким гениальным полководцем, что прозвал его кесарем и на всяком учении, как подчинённый, рапортовал ему о состоянии войска.
Мише манёвры очень понравились. Сначала он при каждом выстреле из пушки вздрагивал; но дедушка успокоил его, заметив, что никто не падает, а если кто иногда и спотыкнётся, то не от пушки, а от торопливости и от неосторожности. Неистовые крики атакующих тоже не пугали Мишу: он рассудил, что если так делают, то, значит, нужно так делать; а если б не нужно было, то дедушка сказал бы им, чтоб они не шалили; дедушка же не говорил ничего, хотя и казался удивлённым.
