В это время обе половины дверей гостиной отворились, и официант громко провозгласил:
— Его высококняжеская светлость герцог курляндский и семигальский Иоганн Эрнест фон Бирон.
Маркиза пошла к нему навстречу, сделав знак своей камер-юнгфере.
Через минуту в гостиной показался и маркиз, чтобы встретить могучего фаворита.
Танцы ещё не начинались в ожидании приезда высоких особ, но в игорной комнате почти все столы были уже заняты. Лесток сидел за большим овальным столом и держал гальбцвельф. Вокруг него толпилось много лиц с совершенно различным общественным положением, от гвардейского солдата до фельдмаршала и министра, хотя все были одеты почти одинаково во французский костюм версальского двора. Военные вне службы могли тогда носить этот общий гражданский костюм, хотя некоторые являлись и в мундирах. Различие положений можно было заметить только по орденам: голубая лента, разумеется, имела преимущество перед красной; звезда с бриллиантами и андреевская цепь, разумеется, давали преимущество против тех, кто не имел этих отличий. Но игра уравнивала всех. Здесь были многие из тех, кого встречал молодой Зацепин у Леклер. Густав Бирон сел с Рейнгольдом Левенвольдом в экарте. Ставка была значительная; составилось пари за обе стороны; игра началась.
В это время в комнату вошёл, в сопровождении секретаря французского посольства Маньяна, замечательно высокий и замечательно стройный преображенский офицер, которого никто не знал.
— Кто это? — спросил Карл Левенвольд у принца гессен-гамбургского, приехавшего в тот день из Москвы и поспевшего на бал.
Принц гессен-гамбургский был премьер-майор Преображенского полка, стало быть, непосредственный помощник Миниха, управлявшего полком в звании подполковника, и, разумеется, должен был всех знать.
Карл Левенвольд садился с принцем в ломбер.
Принц, взглянув на Шубина, должен был сказать, что он его не знает.
— Однако на нём преображенский мундир! — заметил Левенвольд.
— Да, я вижу, но решительно не могу вспомнить, хотя, кажется, у себя я знаю всех. Верно, без меня поступил.
— Кто это? — спросил Левенвольд у преображенца, молодого Салтыкова.
Тот тоже не умел ответить.
— Однако ж это странно! — заметил Левенвольд. — Преображенский офицер, которого никто из преображенцев не знает. Уж не мистификация ли какая!
Воспользовавшись случаем разговора принца гессен-гамбургского с кем-то, Левенвольд отыскал ещё двух преображенцев, но и те не сумели ему ответить. В это время подошёл к нему один из известных старых служак Преображенского полка поручик Шипов.
