— А я кому же скажу свой цветок? — спросил Лесток.
— Вы? Да разве вы тоже влюблены?
— Как знать! Ведь я хоть и постарше вас, но не отказался ещё от всего человеческого.
— Ну, вы скажите Шувалову. Он мастер секреты держать. В эту минуту в комнату вошёл артиллерийский офицер Пётр Иванович Шувалов.
— Наливайте же и мне, обходить никого не следует, хоть я уж и завтракал! — сказал он.
— Говори доктору название цветка, изображающего даму твоего сердца, и бери стул! — ответил Балк, разыгрывавший роль хозяина.
Пётр Иванович уселся и тоже шепнул на ухо Лестоку имя цветка.
— Ну, я начинаю, — сказал Балк. — Пьём здоровье цветка Михаила Ларионовича — анютиных глазок! Угадал ли?
Воронцов опустил глаза в тарелку.
— Браво, браво! — сказал Лесток. — Увидим, так ли велика будет ваша находчивость дальше. О пассии Михаила Ларионовича мы только что сейчас говорили, так не трудно было угадать.
— Ну, выпьемте здоровье тюльпана! — продолжал Балк.
— А вот и не тюльпана, а лилии; это он метил на меня, — сказал Пётр Иванович. — Хоть лилия и не далеко от тюльпана, а всё же не то!
— Вот выдумал, разве бывают лилии смугляночки?
— Ну, наливай снова! Угадаешь ли мой цветок? — сказал Александр Иванович.
— Угадаю, брат, угадаю! Я дальновиднее, чем ты думаешь, только скажу: береги свою голову! Здоровье махровой розы!
Доктор пристально взглянул на Шувалова. Тот потупился.
— Ну, теперь задача не в том, чтобы я не угадал предмет, в который влюблён доктор, нет, я его знаю; но я не знаю, каким он цветком обозначается! — продолжал Балк.
— В кого же я влюблён? — спросил Лесток.
— Известно — в деньги! — отвечал Балк. — Только каким же цветком можно обозначить деньги?
Лесток поморщился.
— Чертополохом! — отвечал Александр Иванович Шувалов.
— Так за здоровье чертополоха!
В это время вошёл камер-лакей и спросил:
— Её превосходительство Мавра Егоровна приказала спросить, можно ли ей войти?
— Просим, просим, очень рады! — сказал Воронцов и оба Шуваловы, в то время как Балк успел проговорить на ухо Лестоку:
— Я так и знал, что явится!
— А что?
— Да стоит Петру Шувалову показаться, она тут как тут! Я, право, не понимаю, как это ей не надоест; а он хоть и называет её лилией, но, кажется, и не думает…
— Э! Так это она-то лилия; ну, уж этого я никак не думал! Впрочем, отчего же? Пётр Иванович не из тех, которые с ума сходят от глазок; он смотрит и ждёт случая…
— То есть вы хотите сказать, другими словами, что и он не меньше вас любит чертополох!
