— И Кочубей, и Искра, и поп Святайло сами бабочками на огонь летят.
— Да ну?
— Вот те и ну, коли в Смоленск отправились к государю.
— Ну что ж, государь сразу всё разберёт, — вздохнул гетман и, как бы желая покончить с неприятным разговором, деловито прибавил — А нам, князь, не до того. Нам и на работу пора.
Он до позднего вечера осматривал с Дмитрием Михайловичем возводимые в окрестностях Киева укрепления. От зоркого гетманского взгляда ничего не ускользало. Он всё замечал, придирался к каждой мелочи, распекал лентяев, просматривал отчёты инженеров. Голицын был в восторге от его ума и находчивости.
— Откуда сие в тебе? Словно бы всю жизнь только и строил.
— Служба у меня такая. Гетман должен быть и швец, и жнец, и в дуду игрец.
— И то, — вздохнул князь. — Так и государь наш мыслит.
Сказывались ли годы или уже дело было такое хлопотливое, а только к вечеру устал гетман. И то сказать: легко ли день-деньской носить личину спокойствия, когда в сердце неустанно скребётся злое сомнение?
Вернувшись домой, Иван Степанович до самой ночи просидел в глубокой думе. Несколько раз к нему входил сотник Орлик, пытался даже заговорить, но Иван Степанович продолжал отмалчиваться. Оживился он, лишь когда пришёл племянник его, Войнаровский.
— Вы чего? Или шкода какая?
— Шкода! — зло крякнул гетман. — Скаженный Кочубей к Смоленску пошёл, до государя…
— Какая ж тут шкода?
Иван Степанович с нескрываемым презрением посмотрел на племянника:
— И когда ты поумнеешь немного? Как ты не можешь понять, что если Кочубей всё самолично перескажет царю, то Пётр ему и поверить может. Да. Смекаешь?
— Теперь смекаю.
— А так, то вот тебе работа: голову разбей, а не допусти Кочубея до государя. Никак не допусти.
— Трудновато…
— Если голове трудновато, на конях смекалку вези. Ну, ступай. Но чтоб было, как я говорю. Ступай.
Утром Мазепу вызвали к Дмитрию Михайловичу.
У подъезда гетмана встретили наказной атаман Чечел и генеральный есаул Фридрих Кенигсек. Сухо ответив на их поклон и стараясь держаться как можно увереннее, гетман направился в княжеские покои.
— Швед наступает, — встретил его хозяин свежей новостью. — По всему видно, идёт на Украину. — И виновато обернулся к развалившемуся в кресле человеку: — Прошу прощения, за беспокойством и поздороваться не дал. Канцлер Головкин, — представил он гостя. — Он и весть сию недобрую привёз нам.
Приветливо кивнув головой, Головкин нараспев пробасил:
— Да-с, наступают.
С плеч Мазепы свалилась огромная тяжесть. Страхи его оказались напрасными. Голицын пригласил не на горе, а на военный совет.
