Однако такая задача была не из лёгких, потому что своеобразные условия русского двора затрудняли всякое наблюдение и делали ненадёжным всякий расчёт. Англия заключила с русским правительством прочный договор, который на случай войны обязывал Россию выставить в Лифляндии армию в шестьдесят тысяч человек для совместных действий с Великобританией. Этот договор был заключён ещё в то время, когда прусский король был союзником Франции и противником Англии; тем не менее когда сент-джемский двор вступил в союз с Фридрихом Великим, то из Лондона потребовали, чтобы Россия, в силу этого трактата, оказала помощь теперешнему союзнику Англии и выслала свою армию на поддержку прусского короля против Австрии. Глубокое отвращение императрицы Елизаветы к прусскому королю хотя и не допускало подобной возможности, несмотря на английские субсидии, которые она получала на основании этого договора, однако, с другой стороны, до сих пор не удавалось склонить её и на поддержку Австрии; а для Фридриха была уже большая и существенная выгода в том, что ему не угрожало никакое нападение с достаточно открытой северо-восточной границы его королевства. Усердные старания Австрии добиться активного союза с Россией, кроме решительности, с какою Англия настаивала на исполнении своего договора, разбивались ещё о неудовольствие императрицы против Австрии и Франции.
Императрица Мария-Терезия позволила себе некоторые замечания относительно образа жизни русской самодержицы, оскорбившие государыню, пожалуй, тем сильнее, чем основательнее были они. Людовик XV, в свою очередь, подал Елизавете Петровне повод к гневному недовольству, потому что хотя он лично признал русский императорский титул за Елизаветой Петровной, но сделал это таким образом, точно оказал ей милость, и при этом вдобавок твёрдо настаивал на преимуществе французского двора пред русским. В церемониале, предписанном им своему посланнику, он не захотел ничего изменить. Кроме того, французский посланник в Лондоне потребовал предпочтения себе пред представителем императрицы Елизаветы Петровны при лондонском дворе в такой резкой и надменной форме, что глубоко возмущённая русская императрица отозвала своего посланника из Парижа и отправила французскому посланнику в Петербурге его верительные грамоты, да мало того, почти насильно выслала его за пределы Русской империи. Таким образом, между Францией и Россией были прерваны всякие дипломатические сношения, и австрийская дипломатия оказалась в Петербурге изолированной, лишённой поддержки.
