Генерал фон Ландеров, потомок знатного голштинского и мекленбургского рода, был высокий мужчина, лет сорока, почти тучный, перетягивавший узким мундиром свой расплывшийся стан. Его обрюзглое лицо, носившее отпечаток всех страстей, было почти багровым и возбуждало опасение, что барона ежеминутно может постичь апоплексический удар; глаза были прищурены; они озирались кругом с хитрой и зоркой наблюдательностью, тогда как длинный и смело изогнутый нос свидетельствовал как своим набухшим концом, так и медно-красным цветом, что генерал — поклонник спиртных напитков и отдаёт предпочтение самым крепким и жгучим между ними.
Рядом с генералом Ландеровом выступал майор фон Брокдорф, малорослый, приземистый человечек с длинной шеей, на которой сидела широкая голова с грубыми чертами и парою злобно сверкавших глаз. Маленькая шляпа, украшенная вместо белых перьев только галунами, прикрывала удивительный парик из медной проволоки, с которого слетела вся пудра, отчего он блестел на солнце наподобие каски. В манерах и выражении лица Брокдорфа сказывалось вызывающее нахальство, благодаря которому своеобразная и некрасивая внешность майора становилась ещё более отталкивающей.
В нескольких шагах дальше следовали двое или трое офицеров низшего чина; если бы не военный мундир, этих господ можно было бы принять за лакеев или егерей.
Беспокойный взгляд великого князя блуждал по различным группам во дворе; с надменным равнодушием махнул он рукой караулу и кадетам, после чего поспешно приблизился к великой княгине, слегка приподнял шляпу и грубым, немного хриплым голосом воскликнул:
— Ах, сударыня, весьма сожалею, что вы не поехали со мною в лагерь моей армии; вы пропустили великолепное зрелище! Мы осаждали крепость и наконец взяли её штурмом; гарнизон защищался превосходно, однако при третьей атаке мы были уже на крепостных валах, и защитникам пришлось сдаться. То было почётное поражение, и я похвалил майора фон Брокдорфа пред фронтом за его искусную защиту, — прибавил Пётр, милостиво кивнув Брокдорфу, который гордо поднял свою широкую, угловатую голову и старался придать себе воинственную осанку.
Полковник Мельгунов и караульный офицер насмешливо посматривали на превозносимого майора голштинского войска и коменданта крепости; гвардейцы нахмурились, угрюмо потупив взоры в землю, а по кадетским рядам пробежал своеобразный звук, похожий на хихиканье.
Екатерина хранила полнейшую серьёзность.
