Не поднимаясь с постели, Михаил Лычкин потянулся дрожащей рукой к сигаретной пачке, лежавшей на стоящем около дивана стуле, сунул в пачку пальцы, но обнаружил, что там нет ни одной сигареты. Он выматерился вслух и с трудом поднялся. Прошлепал босыми ногами по грязному полу на кухню и открыл холодильник. Его взору предстала жалкая картина - пустые полки, в самом низу холодильника полбуханки черствого хлеба, а на средней полке огромный заплесневелый соленый огурец. В досаде он сильно хлопнул дверцей и обратил свой туманный взор на стол. В огромной пивной кружке оставалось граммов сто пятьдесят вчерашнего пива, а в пепельнице торчал бычок довольно приличного размера. Михаил выпил остатки пива и закурил бычок "Пегаса", наполнив маленькую кухоньку смрадным дымом.
Попытался напрячь память и припомнить вчерашний день, попойку у приятеля... Вспомнил и в ужасе сморщился... Боже мой, кажется, он стал приставать к Славкиной жене Лиде. Да, точно, он схватил ее сзади за тугую талию и прижал к себе. Она даже не сопротивлялась, недвусмысленно улыбалась и тянулась к его рту пухлыми накрашенными губами... И он потащил ее на диван... А в это время вошел Славик... Какой кошмар, о чем они в тот момент думали?
"А-ыыы", - произнес нечто невнятное Славик, делая какие-то странные движения, а затем залепил Лидке оглушительную пощечину. Михаила же схватил за шиворот и вытолкал на лестницу, обложив всеми известными ругательствами. Михаил еще долго стоял за захлопнутой дверью и слышал не прекращавшуюся брань Славика и всхлипывания Лидки. "Что я могла сделать? Он меня схватил и потащил..." У Славика же что-то словно заклинило, и он раз пятьдесят повторил одно и то же бранное слово на букву "б", кстати, совершенно точно выражая суть своей супруги. Не желая дальше слушать все это, Михаил поплелся вниз. Было очень поздно, на такси денег не было, и он прошел пешком три остановки, умудрившись при этом на остатние деньги купить две бутылки пива, благо уже появились коммерческие ларьки. Дома на замызганной, заплеванной кухне он лакал пиво, курил и бранился. Пытался дозвониться до каких-то телок, но все неудачно... И наконец, совершенно осовевший, завалился спать...
...Какая скука, какая лютая тоска... И денег в кармане нет... А без денег тоска совершенно непроходимая...
Но откуда же их взять, вот в чем вопрос? Неужели опять тащиться на поклон к матери? Неохота, но делать что-то надо.... И зачем он отказался от работы, которую она ему нашла? Хоть что-то было бы в кармане... Но зарплата нищенская. И при этом с девяти до шести торчать в конторе, считать чужие деньги... А люди уже стали заниматься серьезными делами, открывать собственные фирмы, малые предприятия, делать деньги буквально из ничего... А он-то чем хуже этих недоумков? Он, закончивший Плехановский институт, выросший в торговой семье, да еще в какой... До окончания института он проедал остатки отцовских денег и плюс к тому был на содержании у матери. А теперь... От работы, которую она ему нашла, он отказался, тем самым как бы отказался от ее материальной поддержки. А выясняется, что прожить без этой поддержки он не в состоянии... А деньги тают стремительно. Хорошо еще, что мать платит за эту, с позволения сказать, квартиру в спальном районе. Да, впрочем, ради чего платит? Ради себя самой же. Чтобы он не мешал ее романтической любви...
