Он смотрел насмешливо и одновременно ласково. Во всяком случае, так показалось Наташе.
– Конечно, Наталья, я вас понял. Я все сделаю. Обещаю вам, что пьеса будет прочитана и завтра ваша подруга будет как новенькая.
– И еще…
Вообще-то она сомневалась, нужно ли это говорить, но на войне, как написано в умных книгах, все средства хороши.
– Полине Викторовне нездоровится, вы же сами видели, вы ей укол делали, а у них квартира однокомнатная. Там тесно, а Маринка…
– Я вас очень хорошо понял, – мягко перебил ее Качурин. – Не переживайте, Наталья, все будет в порядке. И не забудьте о моей просьбе насчет Надежды Павловны.
– Да-да, – заторопилась Наташа, – я с ней уже поговорила, она отказывается, но мне кажется, если я еще чуть-чуть нажму – она согласится. Я тоже обратила внимание, что она кашляет.
– Вы уж нажмите, сделайте одолжение.
Он не улыбнулся, просто взял в руки нож и вилку и снова принялся за еду. «Доктор пообещал, что завтра утром Маринка будет как новенькая. Значит, он знает, что про ногу она наврала, иначе не стал бы так уверенно обещать. Но если знает и все равно наложил бинт, и проводил ее в столовую, под ручку держал, то получается… Ну да, именно это и получается. Выходит, у этой игры тоже есть правила. Маринке не о чем беспокоиться», – думала Наташа, возвращаясь к столу, за которым сидела подруга.
Маринка смотрела на нее больными от тревоги глазами.
– Зачем ты туда ходила? Что ты ему сказала?
Наташа от ответов уклонилась и сразу перешла к делу.
– Значит, так: сейчас я поднимаюсь в твою квартиру, беру твою книгу, приношу сюда, а когда Эдуард Константинович закончит ужинать, вы с ним вместе возвращаетесь в медпункт. Он дает тебе обезболивающее, и ты читаешь пьесу. Если ты к завтрашнему утру не возьмешь себя в руки и будешь на обсуждении сидеть дохлой рыбой, как сейчас, и нести всякую пургу, то я не знаю, что будет. Ты все поняла?
– Что ты ему сказала? – тупо твердила Маринка, не сводя глаз с подруги. – А он что тебе сказал?
– Сиди и жди, – твердо повторила Наташа и ушла на третий этаж, где временно обитали Маринка и Полина Викторовна.
Полина вопросов не задавала, с усмешкой покачала головой, выслушав Наташино робкое блеянье насчет того, что сильно болит нога и трудно подниматься со второго этажа на третий, но книгу сразу принесла.
– Деточка, запомни: я – актриса, и я очень хорошо вижу, когда человек хромает, потому что больно, а когда изображает хромоту. Знаешь, сколько я хромых переиграла за свою жизнь? Да я только в роли Луизы де Лавальер пять лет на сцену выходила, когда молоденькой была. Так что сказок мне рассказывать не надо. Марине скажи, что в час ночи я лягу спать, и пусть не шумит, если придет позже.
