Да я и есть почти беспомощный. Вот только жив.
Сын принес эля и, пододвинув стул, сел рядом. Он тревожился на мой счет, но я отмел его вопросы и стал задавать свои. Утред поведал про бой с Хаки, пожаловался на Эрдвульфа, похитившего рабов и добычу.
– Как мог я остановить его? – развел руками он.
– А тебе не следовало его останавливать, – сказал я и в ответ на его озадаченный взор пояснил: – Этельфлэд знала, что так и будет. Иначе разве стала бы посылать тебя в Глевекестр?
– Но ей нужны деньги!
– Поддержка Мерсии нужна ей сильнее, – промолвил я. Недоумевающее выражение не сходило с лица парня. – Отправив тебя сюда, она показала, что сражается. Если бы ей на самом деле требовались деньги, она послала бы рабов в Лунден.
– Неужели она думает, что горстка рабов и пара телег с ржавыми кольчугами возымеют какое-то действие на витан?
– Ты в Сестере хоть одного человека Этельреда встретил?
– Нет. Ясное дело, нет.
– А каков первый долг правителя?
Сын на пару мгновений задумался.
– Оборонять свою землю?
– И если Мерсия подыскивает нового правителя…
– Ей понадобится кто-то, кто умеет драться? – неуверенно предположил Утред.
– Кто-то, кто умеет драться, – подтвердил я. – А еще вести за собой и вдохновлять.
– Ты? – спросил он.
Я едва не влепил ему подзатыльник за тупость, но передо мной сидел уже не мальчишка.
– Не я.
Сын в задумчивости нахмурил лоб. Он знал ответ, который я требовал, но был слишком упрям, чтобы дать его.
– Эрдвульф? – Сын выдвинул новое предположение. Я молчал, и он поразмыслил еще немного. – Эрдвульф сражался с валлийцами, и воины хорошо отзывались о нем.
– Он сражался с голозадыми конокрадами, больше ни с кем, – презрительно бросил я. – Когда валлийская армия в последний раз вторгалась в Мерсию? Кроме того, Эрдвульф не из знати.
– Но если он не может вести Мерсию, то кто сможет? – медленно промолвил сын.
– Ты знаешь кто. – И раз он все равно отказался озвучить имя, я назвал его сам. – Этельфлэд.
– Этельфлэд… – повторил Утред, потом покачал головой.
Я знал, что парень недолюбливает ее, а возможно, даже побаивается. Знал и то, что она относится к нему пренебрежительно, как и к своей собственной дочери Эльфинн. В этом Этельфлэд была дочерью своего отца – терпеть не могла легкомысленных и беспечных людей и ценила серьезных, воспринимающих жизнь как трудную работу. Со мной она ладила, наверное, потому, что знала – в битве я так же серьезен и обстоятелен, как любой из ее занудных попов на службе.
