В комнате повисло тяжелое молчание. Потом в углу тихо зарыдала Джульетта.
— Кончай скулить, — раздраженно буркнул Гейлорд, сверкнув глазами. — Мы все крепко вляпались, чего теперь реветь. Хочешь хныкать — хнычь, только про себя. Нам надо дать сдачи, — и быстро, прежде чем этот ублюдок поймет, что случилось, — Гейлорд вскочил со стула и принялся разгуливать по комнате. — Чем больше я обо всем этом думаю, тем больше ненавижу эту падлу. С каким удовольствием я протащил бы его через самую вонючую мусорную кучу…
Гейлорд задумчиво умолк, и вдруг разразился хохотом.
— Бог мой, да что это мы? Чего мы волнуемся? Все будет совсем просто. Смотрите: в деревне больше ста мужиков, и еще ты на нашей стороне, Оливер. Устройство корабля ты знаешь, так? А против нас — один Ларкин. И мы — копранцы, а он — сопливый инопланетянец… Как мы можем проиграть, имея такое преимущество?
Он ухмыльнулся. Но ни Джульетта, ни Оливер его не поддержали.
— Ты что, серьезно? — сказала Джульетта, утирая глаза. — У него больше силы, чем у всех нас, вместе взятых. Он может разрушить наши дома, наш мир, наши мозги… все, что угодно.
— Она права, — вздохнул Оливер. — Я не хочу вас принизить, но у нас нет шансов взять над ним верх, копранцы мы или нет. Разведывательный корабль построен с расчетом на отражение любой массированной атаки. Он хорошо вооружен. Мы ничего не можем сделать, разве что ждать, когда нам велят загружаться в трюм. Нас отвезут в ближайшую психохирургическую клинику. Может, мне удастся заявить официальный протест, но…
Гейлорд сплюнул, и его багровое от ярости лицо нависло над Оливером.
— Треплешься, как инопланетянец, — гаркнул он, — Я не желаю слушать эту херню, да еще в своем собственном доме! Он заявит оффиц–циаль… Дерьмо! Тебе надо еще многому научиться — например, как иметь дело с людишками вроде Ларкина! — Гейлорд шагнул к двери и открыл ее одним рывком. — Сейчас ты поймешь, почему мы так ценим скарб, и что с ним можно наворотить, если как следует пошевелить мозгами. Черт, мой скарб поперли, но нам хватит и норманового, чтобы забраться в эту жестяную банку… Норман! — заорал он в сторону лестницы на второй этаж. — Норман, спускайся сюда!
Его сын заставил себя подождать. Но вот, наконец, он появился в дверях.
— Что такое? — спросил он. Оливер заметил, что в его блеклых глазах появился какой–то огонь. Норман держался прямей и в голосе его слышалась сдерживаемая ярость. Казалось, он обрел силу противостоять отцу.
