Она опять начала реветь. Кто–то сунул ей бутылку самогона, и она сделала большущий глоток.
Люди вокруг метались, истерично вопили и визжали. Во все более сгущающимся тумане едва виднелись зажженные в соседних домах огни. Место действия вдруг озарилось колеблющимся пламенем сотни факелов: люди наматывали тряпье на палки и поджигали его.
— А ну, давай к мусорной воронке! — завопил кто–то. — Все к воронке!
Крик подхватили десятки глоток. Оливер и Джульетта бездумно присоединились к толпе, повалившей прочь из деревни.
Факельное шествие перло прямо по хляби и закончилось возле кратера на краю деревни. Оливер пытался разобраться, что же происходит вокруг.
Никогда раньше он не встречал столько грязи, мусора, таких необузданных страстей, такой откровенной нищеты. Его стерильное воспитание и не намекало даже о возможности существования такой распущенности, такой НЕВЕРОЯТНОЙ ГРЯЗИ!
Вокруг него вопили и плясали. Пары обнимались и валились на хлюпающую землю, катаясь и брыкаясь при свете факелов. Мужчины швырялись грязью и хохотали во все горло. На ком–то занялась одежда, и он покатился по земле, сбивая пламя — никто и внимания на него не обратил.
Джульетта висела на его руке, отхлебывая из бутылки и угрюмо косясь на деревенских. Оливер, пораженный происходящим, не обращал на нее внимания.
В свете факелов туман казался блекло–желтым. Было холодно и сыро, пар, выдыхаемый из ртов, висел белыми облачками в неподвижном воздухе. Сквозь крики и пьяные песни слышался ритмичный топот ног по разжиженному слою грязи и мусора, сплошь покрывающем почву.
Толпа добрались до кратера, и люди кинулись вниз, скатываясь по пологим склонам до самого дна. Покрытые липкой вонючей грязью копранцы стаскивали в кучу к центру воронки все, что могло гореть — обломки пластиковых тарелок, видеопленку, бумагу, куски дерева, тряпье, компьютерные распечатки, разбитую мебель. Куча вспыхнула, и все вокруг вмиг заволокло дымом. В огонь полетели пустые бутылки, люди танцевали и просто бродили по размякшим отбросам, устилающим кратер.
— Не хоч'чего выпть? — поинтересовалась Джульетта заплетающимся языком. Похоже, копранский самогон действовал быстро.
— Спасибо, мне не хочется, — вежливо ответил Оливер.
— Да ради бога! — вдруг обиделась она. — Смотри не обделайся со страху…
Оливер понял, что выпить придется. Он неохотно взял бутылку, задержал дыхание, приподнял респиратор и сделал маленький глоток.
У него захватило дух, из глаз полились слезы. Поперхнувшись, он пролил самогон на костюм. Он в жизни не пробовал ничего более омерзительного! Он и вообразить не мог, что существует нечто настолько крепкое!
