— Но вы определенно знаете, что произошло, хотя бы в общих чертах.
Она помолчала в нерешительности.
— Тебе эта история не понравится.
— Это не имеет значения.
Кестрель отложила спичку.
— Мы тогда только приехали. Отец не заболел. Видимо, его организм оказался невосприимчив к заразе. Он всегда был таким… неуязвимым.
Губы Арина сжались.
— Но мы с матерью подхватили чуму. Я помню, как лежала рядом с ней. Кожа у нее пылала как огонь. Рабам велели отнести нас в разные кровати, чтобы легче было справиться с жаром, но я все равно каждый раз просыпалась возле нее. Отец заметил, что гэррани почти не болеют, а если и заражаются, то легко выздоравливают. Он разыскал местного врача.
На этом следовало остановиться. Но Арин не сводил с нее серых глаз, и Кестрель почувствовала, что не сможет так просто оборвать свой рассказ. Это все равно что солгать. Он бы сразу заметил.
— Отец пригрозил лекарю смертью, если тот нас не вылечит.
— И он согласился. — В голосе Арина слышалось отвращение. — Чтобы спасти свою шкуру.
— Нет, не поэтому. — Кестрель взглянула на костяшки, лежавшие на столе. — Я не знаю почему. Потому что я была ребенком? — Она покачала головой. — Он сделал мне надрез, и зараза вышла вместе с кровью. Полагаю, так лечили все гэрранские врачи, раз ты узнал шрам. Потом лекарь остановил кровь и зашил мне рану. А после взял нож и покончил с собой.
Странная тень промелькнула в глазах Арина. Возможно, он пытался представить Кестрель семилетним ребенком, как часто делала она сама, глядя в зеркало. Пытался понять, что особенного увидел в ней врач, раз спас ей жизнь.
— А ваша мать?
— Отец попытался повторить то, что сделал лекарь. Я помню, как он порезал ей руку. Было очень много крови. Мама не выжила.
В наступившей тишине Кестрель услышала, как падающая ветка царапнула по стеклу. За окном темнело. Погода стояла теплая, но лето уже подходило к концу.
— Ваш ход, — резко бросил Арин.
Кестрель перевернула костяшки. Четыре скорпиона. Но неизбежная победа ее совсем не обрадовала.
Арин открыл свои пластинки из слоновой кости, которые с громким стуком легли на стол. Четыре змеи.
— Я победил, — объявил он и смахнул спички в ладонь.
Кестрель уставилась на костяшки, чувствуя, как все тело впадает в оцепенение.
— Что ж… — Ей пришлось откашляться. — Достойная игра.
Арин сухо улыбнулся.
— Я предупреждал.
— Верно.
Он встал.
— На этом я вас покину, пока удача мне не изменила.
— Я надеюсь отыграться в следующий раз. — Кестрель не сразу осознала, что по привычке протянула ему руку. Он посмотрел с удивлением, но руку пожал. От этого прикосновения сковавшее Кестрель оцепенение отступило, сменившись другим чувством, столь же неожиданным.
