Русская эмиграция и фашизм: Статьи и воспоминания | страница 58

А там, где есть авторитет власти, водворяется порядок. Худо, когда порядок становится самоцелью: „нет идеи, – писал Герцен, – беднее, жальче, слабее, как идея порядка quand meme,[190] порядка в смысле полицейской тишины; полиция идет вперед и на первом месте только тогда, когда ведут кого-нибудь на казнь. Это, конечно, верно. Но верно и то, что порядок в качестве средства, условия, предпосылки государственной деятельности – существенно необходим, и без него нельзя обойтись».[191]

Н.В. Устрялов не оправдывал большевистского и фашистского террора и пытался объяснить его особенностями этапов русской революции и итальянского фашизма: «„Исправлять историю“ приходится кровью, ибо всякую ее „ошибку“ закрепляет кровь». Вернувшись в СССР 2 июня 1935 г., Н.В. Устрялов, судя по его дневникам тех лет, был готов к мученическому концу.[192] Ни собственные предчувствия, ни предостережения друга и соратника – пражского сменовеховца Г.Н. Дикого, изложенные в письмах 1934 г.,[193] не остановили его.

Четвертой чертой, объединявшей фашизм и большевизм, являлось, по мнению Н.В. Устрялова, использование в качестве механизма прихода к власти и ее удержания партии нового типа – централизованной, требующей от своих членов железной дисциплины, вооруженной понятными народу лозунгами.

«Муссолини лучше социалистов учел опыт русской революции – великий урок „массового действия“, преподанный ею политикам всех стран. Отсюда – военная организация политической партии <…>. Фашизм полностью перенял у Ленина идею партийной диктатуры и централистский организационный принцип внутрипартийного строения. Можно даже сказать, что иерархическое начало проведено у фашистов более прямолинейно и откровенно, чем у большевиков, постоянно декларирующих свою преданность началам „внутрипартийной демократии“».[194]

Для Н.В. Устрялова в истории фашизма и большевизма была еще одна общая черта: неизбежная «чистка» партийных рядов. Он пытался найти истоки внутрипартийных репрессий в советской России и фашистской Италии. Если борьбу И.В. Сталина против «оппозиции»

он назвал «кризисом ВКП» и даже посвятил анализу этого процесса статью с одноименным названием,[195] то чистки в фашистской партии он понимал иначе. Л.Д. Троцкий, Г.Е. Зиновьев, Л.Б. Каменев и другие большевистские лидеры организовали «бунт вождей против инерции партдисциплины, против упора ими же самими натренированных на послушание партийных масс»,[196] а фашистская партия после прихода к власти, по словам Устрялова, избавлялась от случайных попутчиков, склонных исключительно к погромам: «Победив социалистов и либеральное государство, фашизм должен был в каком-то смысле победить и самого себя».