Рада ли я?!
Неожиданно Эрик улыбнулся, улыбнулся той короткой и нечастой улыбкой, которая отражалась в его глазах, и я задохнулась от нахлынувших на меня чувств.
— Тебе нравится меня дразнить?
— Нет, Шарлотта, это тебе нравится дразнить меня.
Мы стояли друг от друга от силы в нескольких футах. Эрик едва касался перил, и я тоже. Создавалось такое чувство, что сквозь них наши пальцы уже соприкоснулись. Чем еще объяснить это сумасшедшее покалывание в подушечках? Разве что взглядом, повторяющим контур моих губ, скользящих по плечам и груди, обжигающим кожу даже через одежду. Этот взгляд говорил гораздо больше, чем могут сказать любые слова, поэтому я судорожно вздохнула.
— И чем же я тебя дразню, можно узнать?
— Ну как же, — он шагнул вперед, повторяя узоры дерева на перилах кончиками пальцев, — сначала бросаешься ко мне, а потом замираешь, словно передумала.
— Я не…
Покосилась вниз, но Тхай-Лао уже ушел.
— Знаю, ты не передумала, — несколько футов между нами уже превратились в один. — Просто это неприлично, так выражать свои чувства.
Эрик остановился совсем рядом, почти касаясь пальцами моих. Он был без перчаток, и при одной только мысли о том, как они скользят по моей щеке, бросило в дрожь.
— Совершенно верно, это неприлично, и…
— Если ты еще раз произнесешь слово «неприлично» в моем присутствии, я тебя накажу.
Кто о чем!
— Ты сам его только что произнес! — воскликнула я. — И… и если честно, я просто растерялась. Я не ждала тебя так рано, потому что ближайший поезд из Ольвижа прибывает завтра вечером, но я не могла быть уверена, что ты даже им приедешь, поэтому…
— Ты ходила смотреть расписание поездов?
Ой.
— Я не… просто случайно оказалась у железнодорожного вокзала, и…
И случайно оказалась у стенда, где выставлено расписание поездов, да.
— Ты действительно скучала по мне так сильно?
Невозможно смотреть в эти глаза и пытаться скрыть то, что рвется из самого сердца.
— Действительно, — выдохнула я. — Очень.
— Поцелуй меня, Шарлотта.
— Что? — переспросила от неожиданности.
— Поцелуй меня, — повторил он.
Его рука по-прежнему касалась перил в каких-то дюймах от моей, но в ушах зашумело отнюдь не от этого. Эрик уже просил меня его поцеловать, но тогда я не чувствовала того, что сейчас. Например, этого голодного взгляда: по-настоящему, по-мужски голодного. Почему-то именно это дикое сравнение пришло в голову, и, хотя у меня не было никакого опыта в любовных играх, сейчас это была не игра. Возможно, ему хотелось так думать, но для него это было не менее важно, чем для меня.
