Никто из нас не заметил огромной лужи, растекшейся посреди дороги сразу за поворотом. Машина внезапно потеряла контакт с дорогой; нас понесло влево.
Мы стремительно летели в сторону обочины. Шины резко взвизгнули по асфальту. Я услышала собственный крик, и машину выбросило на песок за пределами дороги. На какой-то момент все стало происходить очень медленно, хотя на самом деле прошли всего доли секунды. Машина рухнула в кювет. Мы ударились и перевернулись. Я услышала скрежет металла и треск кустарника. Найал что-то закричал, но я не разобрала слов.
Автомобиль снова встал на колеса, и Найала мотнуло в сторону. Мы со всей силы ударились головами, я почувствовала жгучую боль и больше ничего. Ни света. Ни звуков. Темнота.
Когда я пришла в себя, первое, что меня поразило, был чей-то сдавленный стон. Я не сразу поняла, что звук исходит от меня. Больше всего у меня болела голова, но с плечом тоже было что-то не в порядке.
Потом я почувствовала запах. Хорошо знакомый запах бензина, который разъедал мне ноздри и першил в горле.
Инстинкт самосохранения привел меня в чувство, и вся боль мигом куда-то улетучилась. Я думала только о том, как выбраться из машины.
Меня подташнивало от бензина.
– Найал! – крикнула я.
Рядом никого не было. Дверца отвалилась, салон опустел.
Запах бензина становился все острее. Я поймала себя на том, что повторяю строки молитвы Богородице. Слова, въевшиеся с раннего детства. «Богородице Дево, радуйся, благодатная Марие, Господь с Тобою». В панике я начала рвать застежку на ремне безопасности; металлический замок щелкнул, и ремень свалился с моего плеча.
Я пыталась нащупать ручку дверцы, но у меня раскалывалась голова, и я почти ничего не видела. «Богородице Дево, радуйся, благодатная Марие». Перед глазами все плыло, боль и мрак наступали со всех сторон.
