– Вы помните о нем что-нибудь еще? – осведомился Беттингер, переворачивая страницу блокнота. Неужели на женщину напал Доминик?
– У него были золотые зубы. – Женщина постучала по своим верхним передним резцам. – Вот эти.
У напарника Жюля не было такого «железа», хотя нельзя исключать, что он вставил накладки, чтобы сбить свидетеля с толку.
– Итак, он вошел, и… – сказал детектив.
– Да. И вытащил пистолет с глушителем, запер двери, и такой: «Где Мелисса?» Ну, и я сказала ему, что ее здесь нет, но он мне не поверил. И мы прошли по всем комнатам, а в конце, когда он убедился, что ее действительно нет, он замолчал. Ну, а я такая: «Я же вам говорила», – и он ударил меня пистолетом так сильно, что я упала на задницу. Здесь. – Кимми указала на ковер, кончавшийся у кухни. – И еще у меня полно синяков.
– Пожалуйста, позвольте мне отвезти вас в больницу. Вам следует…
– Нет, спасибо.
Беттингер не хотел донимать эту женщину. Он с трудом сдержал очередной зевок и подумал, насколько безопасно ему будет играть роль водителя. Мужчина средних лет спал восемьдесят минут за последние тридцать шесть часов, и коллапс неотвратимо надвигался.
– И тогда он спросил, где она, – продолжала Кимми. – Ну, я сказала ему то же самое, что и вам: «Ее нет с понедельника, я ничего не знаю, она со мной не связывалась». Он молчал, думал, и я слышала, как плачет за дверью квартиры Мередит – это было ужасно – как ребенок, – и кто-то там сказал: «Ты ее возьмешь?», а он такой: «Иди вниз и жди. Возьми кошку». И я поняла, что снаружи у него есть напарник, который ему помогает. А ему в голову вдруг пришла новая идея, он пошел в ванную комнату и включил воду – горячую, – а потом оглядел меня с ног до головы, и такой: «Где твой сотовый?» Ну, я показала на свою спальню – там. А он такой: «Пойдем и возьмем его». Ну, мы пошли в мою спальню, и телефон там лежит – на прикроватной тумбочке, – и он такой: «Ты пошлешь сообщение Мелиссе». И я вспомнила, что вчера забыла поставить его на зарядку. Взяла – а он умер, совсем. Я сказала тому типу, что телефон нужно зарядить, а он такой: «Давай», но как только я вставила вилку в розетку, он ударил меня по лицу.
Детектив нахмурился, глядя на опухшую кожу вокруг правого глаза Кимми.
– Мне совсем не нравится этот парень, – заметил он.
– Как и мне! Я подумала, что он разбил мне всю голову, так было больно. Ну, и я оказалась на ковре – все кружилось, перед глазами плясали искры, – и слышала, как вода набирается в ванную. Он схватил меня за волосы, заставил встать, посмотрел мне в глаза, и такой: «Снимай одежду». Я замерла. Похолодела. Этот парень был прямо как настоящий носорог – я испугалась, что он меня изнасилует, и все внутри у меня превратится в пюре. Я просто стояла и дрожала – наверное, у меня был шок, – и он отвесил мне пощечину, и такой: «Давай, не тяни», и пока я снимала носки и ночную рубашку, думала о кошке со сломанной спиной, и о ювелирном магазине, где я работаю, и о рождественской упаковочной бумаге. На мне не было лифчика, поэтому я прикрыла сиськи – они у меня не очень-то большие, – а он наставил пистолет на мои шлепанцы, и такой: «Их тоже снимай». Я сняла, но сдвинула ноги – у меня не было ни малейших сомнений, что он сейчас меня изнасилует. – Кимми покачала головой. – Но он такой: «Садись на кровать». И я села. Сидела голая и смотрела, как заряжается телефон – будто там рок-концерт показывают. Мне казалось, что это продолжалось бесконечно. Потом появилось одно деление, и я сказала ему, что телефон уже работает. Он кивнул, и такой: «Давай отнесем его в ванную комнату».
