11-го Уорсли, Хёрли, и Вордье прогулялись до большого айсберга, названного нами Бастионом. Расстояние до него было 7 с половиной миль, всего же группа прошла около 17-ти. Хёрли сделал несколько его снимков, а Вордье вернулся радостный с небольшим количеством налёта пыли и мхом.
«В радиусе мили от айсберга тонкий молодой лёд, но достаточно крепкий, чтобы с осторожностью пройти по нему», – писал Уорсли. «Зона опасного сжатия, если говорить о корабле, не похоже, что распространяется более чем на четверть мили от айсберга. Здесь трещины и постоянное лёгкое волнение, которое захватывает дух у путешественника, когда он чувствует его под своими ногами. Сжатие порождает разные причудливые звуки. Мы слышали постукивания, словно молотком, ворчание, стоны и скрипы, звуки электрического трамвая, пение птиц, свист кипящего чайника и редкий треск больших льдин, освобождающихся от давления, вздымающихся и переворачивающихся. Мы заметили всевозможные причудливые формы льда, такие как огромные пузыри или купола в 40 футов шириной и 4 или 5 футов высотой. Большие волнообразные блинчатые пласты льда лежали на льдине в разных местах, а в одном месте мы насчитали пять таких пластов, каждый в 2 1/2 дюйма толщиной внахлёст друг на друге. Они выглядели так, словно были сделаны из ячменного сахара (леденцы).»
14-го мы находились в точке с координатами 76 градусов 54 секунды ЮШ и 36 градусов 10 секунд западной долготы. Земля еле проглядывалась на юго-востоке в 36 милях. Несколько коротких каналов были видны с корабля, но окружавший нас лёд был твёрд. «Эндьюранс» продолжал дрейфовать на северо-запад.
Я заглушил котлы 15-го, около 200 кг угля в день сохраняло их от промерзания, но и с этим было завершено. В бункерах оставалось 52 тонны угля, повседневное потребление печи составляло около 250 кг. Для решения весенних задач угля было немного, и я рассчитывал на ворвань. 17-го умеренный штормовой ветер с северо-востока вызвал позёмку. К вечеру прояснилось, и перед нашими глазами предстал прекрасный алый закат. В это же время высоко в небе появились очертания ледяных утёсов, это был мираж, естественно ни о какой земле не могло и быть речи. На следующий день эффект повторился ещё более ярко, ледяные утёсы появлялись над горизонтом двойными и даже тройными параллельными слоями, иногда вверх тормашками. Возможно, мираж возник от преломления света у полосы открытой воды вблизи земли, из-за тёплого слоя воздуха вблизи её поверхности. Промер глубины показал 606 саженей, забор ледниковую глину. Шесть дней спустя, 24-го, 419 саженей. Мы медленно и верно дрейфовали вдоль береговой линии, и это убедило меня, что мы должны оставаться на корабле до тех пор, пока он не освободится. Я рассматривал возможность достигнуть земли по льду весной, но опасность такого предприятия будет слишком велика.
