Да, но этому противостояло одно слово, простое сочетание звуков, которое всегда в глазах одних людей имело смысл, а в глазах других не представляло никакой цены, и это слово было «честь».
Гастон дал слово таким же четырем людям чести, как и он сам; эти люди звались Понкалек, Монлуи, Куэдик и Талуэ; не сдержав слово, он был бы опозорен.
И шевалье поэтому решил испить до дна уготованную ему чашу несчастья, но выполнить свое обещание. Правда, каждый раз, когда он одерживал над собой эту победу, безмерное горе разрывало ему сердце.
Во время одного из таких моментов душевной борьбы Элен взглянула на него как раз в тот миг, когда он в очередной раз превозмог себя и побледнел так сильно, что она испугалась, как бы он сейчас не умер. Она серьезно надеялась, что в этот вечер Гастон решится действовать или, во всяком случае, переговорит с ней: ведь это был последний вечер. Но, к ее великому удивлению, Гастон ничего не сказал и ничего не сделал, и она легла в постель с тяжелым сердцем, в слезах, уверенная, что ее не любят так, как любит она. Элен сильно ошибалась, поскольку этой ночью Гастон вообще не ложился, и заря застала его еще более бледным и отчаявшимся, чем раньше.
Из Шартра, где влюбленные провели ночь в тоске и слезах, утром они выехали в Рамбуйе, который для Гастона был просто городом на пути, а для Элен — целью ее путешествия. Ован еще раз имел беседу с одним из всадников в сером, которые походили на часовых, расставленных кем–то вдоль дороги, и, придя в самое лучшее расположение духа оттого, что они находятся так близко от Парижа, который он так хотел увидеть, все время торопил путешественников.
Путники остановились на завтрак в одной деревне; завтрак прошел в молчании. Августинка думала о том, что нынче же вечером она отправится в обратный путь в свой дорогой монастырь; Элен думала о том, что, решись даже сейчас Гастон действовать, уже слишком поздно; Гастон думал о том, что в этот же вечер ему придется покинуть милое общество любимой женщины и обрести страшное общество таинственных и неизвестных ему мужчин, с которыми роковое дело должно связать его навечно.
Около половины четвертого пополудни путешественники доехали до такого крутого склона, что всем пришлось идти пешком; Гастон подал руку Элен, монахиня оперлась на руку садовника, и они медленно пошли вверх. Влюбленные шли рядом, и сердца их были переполнены горем. Элен молчала, и слезы текли по ее щекам, а Гастон чувствовал, что тяжесть теснит его грудь; он не плакал, но не потому, что ему не хотелось плакать, а потому что он считал это недостойным мужчины.
