Страшащаяся хаоса империя видит себя в роли защитника порядка, противостоящего беспорядку, носителя добра, борющегося со злом. В этом состоит имперская миссия, которая позволяет империи легитимизировать свои действия, в этом — основополагающее оправдание построения мировой империи: идет ли речь о распространении цивилизации или же о насаждении в мире общественного порядка, защищающего права человека либо содействующего развитию демократии. В то время как государства останавливаются у границ других государств, предоставляя соседям самостоятельно разбираться со своими внутренними проблемами, империи, выполняя свою миссию, вмешиваются в чужие дела. Поэтому империи способны вызывать к жизни более масштабные изменения, нежели те, которые позволяет осуществить структурный консерватизм системы сосуществующих государств*
В подобном ракурсе совсем не подтверждается мнение, ставшее само собой разумеющимся под влиянием теорий империализма: глобальный порядок сосуществования равноправных государств без имперского лидера является чем- то желательным, оправдывает себя как цель. После гибели Римской империи политическая ситуация на европейском пространстве складывалась так, что здесь уже не возникло постоянной и дееспособной имперской силы — претендентов на эту роль было достаточно, однако все они быстро терпели крах. Не считая того, что на других континентах европейцы весьма успешно строили огромные империи, в самой Европе ситуация уже больше не менялась. При этом в Азии политическое устройство было таково, что империи окружали себя поясом зависимых государств. А значит, пространство здесь было жестко центрировано, в то время как в Европе возникла разносторонняя полицентрическая система.
Наше понимание феномена империй определяется представлением, что периферия ими опустошается и эксплуатируется: она беднеет, в то время как центр становится все богаче. Такие империи действительно существовали, но всегда непродолжительный срок. Спустя некоторое время сопротивление центру нарастало, а цена господства превосходила приобретения от периферии. С другой стороны, империи, развивавшие свои окраины и заботившиеся о том, чтобы сохранение установленного ими порядка было выгодно не только центру, но и периферии, существовали долго.
В этой книге пойдет речь о типах имперского господства, формах имперской экспансии и консолидирования, а также о средствах, необходимых для строительства имперского здания. Однако интересующая нас сфера не ограничивается различиями между морскими и континентальными империями, между торговыми или военными, между имперскими ПОрядками контроля пространства и контроля потоков (людей, товаров, капитала). Мы попытаемся также исследовать рациональность факторов и логику мирового господства. Кроме того, здесь будут сделаны прогнозы относительно продолжительности и стабильности американской империи и приведены соображения на тему, как должна вести себя Европа, чтобы, с одной стороны, суметь устоять как самостоятельная политическая сила наряду с США, а с другой — укрепить свои нестабильные, пытающиеся влиться в нее окраины и позитивно воздействовать на своих соседей. Такая Европа не смогла бы избежать приобретения имперских качеств и развития в себе имперских способностей, — и если присмотреться, процесс уже запущен. Хорошим стимулом для него было бы, конечно, если бы имперские по сути действия не рассматривались изначально как дурные и неприемлемые, а считались бы одной из форм решения проблем, наряду с государственной или прочими организационными формами политической деятельности.
