— А ты знаешь, он у меня очень умный — все понимает. Мне вообще иногда кажется, что лошади умнее людей.
Соня недоверчиво улыбнулась, но Миро горячо продолжал:
— Ты не поверишь — они ведь все чувствуют, все! Только говорить не умеют.
Девушка тоже осмелилась погладить Торнадо по его печальной морде.
— Ну и пусть не говорят. — Она смотрела коню в глаза. — И так все понятно.
— Знаешь, а ты ему понравилась — он ведь у меня, вообще-то, с характером, чужих к себе и близко не подпускает, а тут… Странное дело.
— Миро, а ты хотел о чем-то поговорить с Рамиром Драговичем?
— Да. Я хочу изменить жизнь нашего табора. Понимаешь, кочевать мы теперь скорее всего не будем…
— И вы хотите навсегда остаться в Управске?
— Хотим. Но для этого табору нужно построить свой дом. Чтобы в палатках не мерзнуть и у чужаков углы не снимать.
— Погоди, но ведь это же очень дорого?
— Вот об этом-то я и хотел поговорить с Баро.
— А хочешь, я помогу тебе, Миро?
Цыган посмотрел на девушку с нескрываемым удивлением.
— Соня, ты только не обижайся, но, честно говоря, я не очень-то представляю, чем ты можешь помочь. Дать нам кучу денег? Класть кирпичи и месить раствор?
— Зря ты так. Я могу помочь вам с юридической стороны. Строительство дома — это не только деньги и кирпичи. Это еще и кое-что похуже. Например: составление договоров, собирание всех нужных подписей к целой куче бумаг… Да всего сразу и не перечислишь!
— Ну ты, оказывается, голова! — Миро был приятно поражен, его вольный цыганский ум как-то не задумывался обо всех этих оседлых гаджовских проблемах и вопросах.
* * *
Из кабинета следователя Баро вывел Люциту под руку — она была белее самых белых простыней. Кармелита уже ждала их в коридоре.
— Что? Отказал? — бросилась она им навстречу.
— Да нет, дочка… — Баро хмурился. — Просто придется продать еще нескольких лошадей для того, чтобы собрать выкуп.
— Выкуп?
— Ну не выкуп — залог. Какая разница?
А ведь и в самом деле — особой разницы не было. Баро твердо знал одно — человек дороже любых выкупов, залогов, дороже любых денег. Люцита достала из карманов, из всех своих цыганских юбок целый ворох купюр, вынула последние сережки, какую-то не очень ценную брошку, несколько золотых монет со старого монисто.
— Баро, я понимаю, что это — капля в море, но я тоже хочу помочь в сборе денег.
— Люцита, оставь это себе — тебе еще пригодится. — Цыганский барон говорил горячо, но как-то неуверенно.
— Нет, Баро. Я оставила себе только обручальное кольцо да крестик. А остальное — прошу тебя, возьми, не отказывай мне.
