— Но объясните мне, что вы там придумали?
— Давайте так: либо вы мне доверяете, либо — нет. Мы сделаем это прямо сейчас. Едем!
— Куда?
— В больницу. Вам не надо бояться — я знаю, что делаю.
— Но там же сразу поймут, что я не беременна!
— Никто ничего не поймет! — Тамара стала слегка раздражаться. — Послушайте, вам нужна моя помощь, вы мне заплатили — отдали свое ожерелье, и я знаю, как вам помочь. И вообще, люди должны помогать друг другу. Ведь может оказаться и так, что когда-нибудь и мне понадобится ваша помощь.
Тамара взяла Земфиру под руку и увела ее за собой. А план у бывшей акушерки был на удивление прост.
* * *
Наконец Люцита и Рыч прискакали в табор. Рыч подписал обязательство не покидать до суда пределы Управска, и кроме старой палатки Земфиры и Люциты, особого выбора у них не было. Рыч въезжал в табор с некоторой опаской. Он слишком хорошо помнил свою вину перед цыганами: священное золото, смерть Бейбута, да и смерть Розауры…
Но табор встретил его как своего. О прошлом старались не вспоминать. Наоборот, благодарили за освобождение Кармелиты, сочувствовали из-за целого года, проведенного в тюрьме. Каждый цыган подошел, пожал руку, сказал пару приветливых слов. И Рыч не выдержал — потянул носом, утер кулаком глаза. А слеза все равно предательски выкатилась из-под ресниц и потекла по небритой щеке. Хорошо хоть к тому времени уже стемнело — не видно было.
Люцита увела его в палатку. И наконец-то через полгода после венчания у них была первая брачная ночь.
…К утру они просто лежали рядом. Люцита гладила Рыча и шептала:
— Как же долго мы с тобой ждали этого, Богдан!
— Да, наверное, даже слишком долго… Но я все равно счастлив оттого, что наконец мы вместе!
— А, правда, мы теперь всегда будем вместе и никогда не расстанемся? — Люцита играла в маленькую девочку.
— Кто знает, кто знает, — задумчиво отвечал Рыч. — Меня ведь выпустили только под залог, а суд еще впереди.
— Тебя оправдают.
— Почему ты так в этом уверена?
— Потому что я так хочу! Потому что теперь ты наконец-то стал моим мужем! И я тебя никуда не отпущу и никому не отдам!
В темноте палатки они оба улыбнулись друг другу и опять слились в объятиях, еще раз почувствовав себя молодоженами.
Утром Люцита вскочила ни свет ни заря, приготовила мужу завтрак, заварила чай. А Рыч все не мог насмотреться на ее хлопоты.
— Знаешь, — сказал он наконец, стоя голый по пояс и обтираясь полотенцем после умывания, — только выйдя из тюрьмы, начинаешь ценить самые простые вещи: воду, еду, сон… И любимую жену! — Он не отрывал от нее глаз.
