— Хорошо, папа.
— Знаешь что, Антон? Приходи в гости. Я из Лондона привез гениальную живопись! Дюрера привез! Приходи, посмотришь.
— Светка любила Дюрера… — задумчиво проговорил Антон.
— Да, я помню. Но дело не только в картинах. Просто я очень хотел бы видеть тебя дома.
— Хорошо, папа. Спасибо за приглашение.
— Ну так, может, не будем откладывать? Приходи сегодня вечером!
* * *
Рубина успокаивала внучку:
— Кармелита, наш Миро — достойный человек, он любит тебя!
— Здесь речь не о любви, бабушка. Знаешь, я когда его вижу — сама себя начинаю бояться. Вот смотрю на него, смотрю — и он такой родной. Как брат… Да нет, не брат — намного ближе…
— А чего же тут бояться, милая? Отпусти себя на волю. Ты только слушай свое сердце — оно все подскажет!
— Не могу, бабушка, не могу. Миро другой девушке нравится… Знаешь, если бы отец не заставлял меня тогда выйти за Миро замуж… Ну если б он не торопил меня, не принуждал насильно, то, кто знает — может, я бы тогда совсем по-другому на него смотрела. Не как на постылого жениха.
— Кармелита, а как же Максим? Или ты его не любила?
— Любила! В том-то и дело, что я его очень любила, видит Бог! Вот поэтому-то мне и страшно. Но сейчас я не могу не думать о Миро, просто не могу. Бабушка, ты меня понимаешь?
— Я ведь тоже женщина, Кармелита. Понимаю.
Поговорили еще немного, и Рубина засобиралась.
— Пойду я, моя хорошая. Вижу — ты у меня молодец: ошибки не сделаешь и сто раз подумаешь, прежде чем шаг ступить. Ты ведь теперь уже совсем не та девчонка, что по шторе из окна вылезала.
— Не та, бабушка, давно уже не та.
— Вот только почему ты на конюшне живешь?
— Торнадо заболел — за ним уход нужен, глаз да глаз.
— Ну мне-то не говори. Торнадо — это же для тебя только предлог. Был бы он здоров — ты б все равно здесь сидела. Что я тебя не знаю, что ли?.. Молчишь? Ладно. Ты только знай, родная моя, что твоя бабушка всегда рядом с тобой. Хорошо?
Рубина поцеловала внучку, попрощалась и ушла.
А молоко так и осталось не выпитым.
* * *
Покинув дом Астаховых, Миро и Соня зашли в кафе. Заказали кофе и мороженое. Разговорились.
— Миро, а что ты будешь делать дальше? — спросила Соня, проглотив украшавшую мороженое вишенку.
Цыган поднял глаза на девушку — он не понял вопроса.
— Ну вот построите вы этот дом, — пояснила та, — перестанете гастролировать. А жить на что будете?
— Не знаю, Соня… Работать буду. И другие цыгане тоже.
— В театре?
— В театре — это само самой. А там, глядишь, и еще что-то появится. Руки-ноги, слава Богу, есть, голова тоже на месте — придумаем что-нибудь!
